не поймёт предсмертных чувств твоих, пока не умрёт сам, но будет уже поздно и для него, и подавно – для тебя. Так, непониманием друг друга, люди ограждены от преждевременного знания смерти.
Героя стало клонить в сон, и он обрадовался этому мягкому, но властному ощущению. Он заснул ранним вечером и не слышал ни шума телевизора, ни плача сына, ни крика жены. Он лишь чувствовал растущую глубину покоя, который заполнял его.
Утром жена обнаружила, что тело Героя холодно. Вызванный врач констатировал смерть. Жена, напуганная и растерявшаяся, плакала без всхлипываний и мучилась кощунственным чувством облегчения, которое она опознала среди своих ощущений горя, ужаса и беспомощности. Приехала тёща и, бегло взглянув на нелюбимого зятя, увезла внука к себе. Когда на вопрос мальчика: «Что случилось с папой?» тёща ответила: «Он умер», – мальчик ринулся к телефону.
– Ты кому звонишь? – удивилась тёща.
– Я хочу попрощаться с папой, – сказал сын.
Мускулистая смерть
Его огромные мускулы прельщали женщин.
Зная об этом, Нар всегда ходил напрягаясь, чтобы мышцы выступали рельефнее. Он никогда не держал руки, что называется, «по швам», а присгибал их в локтях, выпячивая грудную мускулатуру. Это влекло за собой и поднятие плеч, которые хоть и были от природы покаты, но, обросшие мышцами, казались широкими. Постоянное напряжение так вошло у него в привычку, что даже во сне он поигрывал бицепсами.
В семнадцать лет он уехал из маленького городка в столицу, поступил в институт и взялся за изучение наук с настырностью и усидчивостью провинциала. Но не меньше усилий он посвящал спорту. Увидев однажды фотографию знаменитого культуриста, Нар раздобыл журналы и книги по культуризму, и стены в его комнате быстро украсились фотографиями, но не женских, а мужских тел, состоявших из гипертрофированных сгустков мышц, за взращивание которых культуристы получали международные призы.
Чем больше мышц появлялось на теле Нара, тем больше он проникался к нему любовью. Особенно ценил он своё тело за способность привлекать внимание женщин. Правда, это удавалось не со всеми. Вернее, внимание обращали практически все, но то тёплое внимание, которое так легко переходит в нежность, доставалось ему не всегда. Некоторые девушки иронически смотрели на его топорщащийся на мышцах пиджак и спрашивали:
– Ты что, туда вату подкладываешь?
– Можешь потрогать – всё настоящее, – серьёзно отвечал Нар.
– Как-нибудь в другой раз, – говорили девушки, предпочитая верить ему на слово.
На одной из первых студенческих вечеринок некая любознательная девушка попросила его показать ей мышцы воочию. Она провела Нара в другую комнату, где никого не было, и попросила его раздеться до пояса. Пока он аккуратно укладывал пиджак и рубашку на стул, девушка успела раздеться полностью, бросив одежду на пол, так что, когда он повернулся к ней, ему предстало зрелище, которое он увидел впервые в жизни.
