влияния моего англоязычного сочинительства следует отметить, что через пару месяцев она мне-таки помогла. До чего только язык ни доведёт.
В итоге я пришёл к выводу, что коль цель оправдывает средства, то чем проще эти средства, тем более они оправданы. А цель, о которой идёт здесь речь, склонна оправдывать всякие средства, лишь бы они её достигали.
Я мчусь по хайвею. Слева за бетонной разделяющей перегородкой, на полосе встречного движения застряла машина и за нею образовался затор. Я еду вдоль этого затора и вижу машины, подъезжающие к его началу. Вижу водителей, недоумевающих, что же там впереди? почему затор? Им не видно застрявшей вдали машины и пока они медленно подъедут к ней и будут объезжать её, пока наконец увидят причину затора, пройдёт много времени. А я, продвигаясь в противоположном направлении, уже знал причину затора. Я представил себя двигающимся из будущего в прошлое – я уже знал, что их ждёт впереди.
Так жизнь напомнила мне дорогу с двухсторонним движением, где время с одной стороны движется от прошлого к будущему, а с другой стороны – от будущего к прошлому. И на противоположной стороне едут «водители», которые видели моё будущее, а я видел их будущее. Теперь остаётся найти способ, как обменяться с ними знаниями, и каждый сможет корректировать своё будущее.
Более того, в такой картине будущее и прошлое становятся обратимы, ибо всегда можно развернуться и поехать в другую сторону. Но сделать это надо по каким-то правилам, так как бетонная перегородка предохраняет от прямого перескакивания на обратное направление, ибо вне правил разворота поджидает авария, а быть может и катастрофа.
Фраза «львиная доля» общепринято воспринимется в смысле «большая часть» чего-то. Однако в этой фразе скрыт и второй смысл, который почему-то не замечают: толковать слово «доля» можно не как «часть», а как «судьба». Тогда фраза «львиная доля» будет обозначать также и «судьбу льва» – судьбу царя зверей.
Поэтому фраза: «Ему досталась “львиная доля”», означает не только количественное, но и качественное везенье.
Суть любого закона – это запрет. Любой запрет – искусственен в том смысле, что человек вздумал самовольно противоречить природе, прикрываясь якобы волей бога. Природе эти ограничения чужды. Другими словами, ограничения, вводимые человеком – абсурдны. В то же время абсурд является признаком, знаком веры, которая, в свою очередь, имеет ореол святости. Получается, что всякий запрет – свят. И на человеческие законы начинают молиться, как на бога. То есть запрет и впрямь становится божествен благодаря своей абсурдности.
Даже не вообразить эти миллиарды людей, занимающихся мастурбацией!
Какие океаны спермы выливается напрасно, в то время, когда неисчисляемые миллионы женщин (и мужчин) мечтают, чтобы она попала в них.
Сколько женщин натирают мозоли на клиторе и долбают себя резиновыми хуями, тогда как рядом бродят толпы мужчин (и женщин),
