с полукруглыми наверху. Маленький балкончик. Колоннадный вход.
Причём я не задумываюсь о том, что внутри этого дома: сколько комнат и каких, что за планировка или убранство. Такой дом я бы взял, не глядя. Не глядя внутрь.
Однако, заживя в таком доме, ты начинаешь видеть преимущественно его нутро, а не ту чарующую внешность, из-за которой ты его купил. Думал, что сможешь всё внутри перестроить по твоему вкусу, но не всё оказалось возможным – старый подгнивший фундамент, слабые балки, огромная стоимость переделок и т. д.
Конечно, подъезжая к дому, ты по-прежнему любуешься им и думаешь – неужели этот роскошный особняк – мой? Но входишь в дом, а там свет потух, или ещё чего из наводнения.
Не подобное ли происходит и с женщиной, тем более, что дом – это известный психоаналитический образ женщины-пизды.
Есть тип женской красоты, который влечёт особенно сильно. Если такая женщина тебе отдаётся, то ты берёшь её, не глядя. А ещё, чего доброго, женишься без внутреннего осмотра. Вот и начинаешь жить в женщине, и чего только в её нутре ни обнаруживаешь – тут и внешность её замечать перестаёшь, ибо изнутри она не видна. Но как на выход куда с ней собираешься, она как намажется-накрасится, как вскочит на высокие каблуки, как вильнёт задом, так смотришь ты на неё со стороны и думаешь: такая баба – и моя. Потом с бала приезжаешь, входишь в неё, а в ней свет потух или ещё чего из наводнения…
У Пастернака есть всеми перепеваемые строчки:
И прелести твоей секрет
разгадке жизни равносилен.
Правильнее было бы сказать иначе:
И прелестей твоих секрет…
Если используешь множественное число: «женские прелести», то сразу уходишь от подло-романтической неопределённости женской прелести прямо в яркую зримость пизды, зада, грудей.
Что же о «разгадке жизни», то это, при условии множественного числа, совершенно верно. Ведь подумать только о волшебном феномене: женщина разводит ноги, и мужчина (имеется в виду не гомосексуалист) повергается в смерч, водоворот, пожар чувств. Что же это за вид, который становится притягательным, как «чёрная дыра»? Изучению этого феномена, наука должна посвятить все свои ресурсы, ибо в нём действительно кроется буквальная разгадка жизни…
Один почитаемый мною поэт (я о его первой американской книге стихов ещё в Довлатовском Новом Американце восторженную рецензию писал) выдал такую расхожую чушь:
Есть любители Достоевского, есть любители Толстого, и вместе им не сойтись. Уж больно разные писатели.
Причём себя к этим любителям причисляет. Это всё равно, что сказать: «Люблю джаз и ненавижу pop-music», – или ещё лучше: «Обожаю тонкофигурных женщин и ненавижу полных». Истинный ценитель как музыки, так и женщин, и уж конечно – литературы, любит все их проявления, быть может, чуть предпочитая в
