боли принес мой отец, я признаю за тобой право на возмездие и не стану требовать твою жизнь взамен его. – Совесть никогда не была сильной стороной Брудвара, однако после исповеди Айтула именно она склонила воина к милосердию. – Но фэрл, который под покровом ночи убил вождя, фэрл, который не чтит обычаи Севера, не может стоять во главе свальда. Поэтому ты навсегда покинешь Север и отдашь проклятый камень Озаренным. – Брудвар надеялся, что мудрецы сумеют разгадать загадку этой вещи и обуздают силу, сокрытую в ней. – Аркалы же изберут нового фэрла, останутся в составе Эргунсвальда и сожгут своих темных идолов. Лишь это позволит сохранить мир. Иначе мне все-таки придется спустить Фронсуда с цепи и вновь убедить твое племя силой меча. И запомни: угрожать мне войной – пустое дело. Ведь, Айтул, война всегда была моей стихией.
– Эх, Брудвар, Брудвар… Жаль. Но попытаться стоило, – разочарованно произнес фэрл и спрятал камень. – В палатке отчетливо запахло грозой, а костер вдруг воспылал еще ярче. – Люди никогда не верят, покуда не узрят все сами, да, сын Эрнульфа?
Острая, невыносимая боль пронзила голову Брудвара. От неожиданности он застонал и упал со стула.
– Скоро ты станешь более сговорчивым. – Фэрл наступил на его пальцы, тянувшиеся к мечу. – А если нет, то твоя мать наверняка пойдет на уступки. Вряд ли ей захочется оплакивать еще одного сына.
– Вьёрд… Грайдис… – Брудвар пытался позвать на помощь соратников, но каждое слово давалось ему с титаническим трудом. Из носа ручьем потекла кровь. Воин собрал волю в кулак, вдохнул побольше воздуха и выпустил наружу всю свою ярость, на миг перестав мучиться:
– ВЬЁЁЁЁЁРД!!!
Палатка сотряслась и опасно заскрипела, едва не обрушившись: верный соратник ворвался в чум. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, в чем дело. Не тратя время на то, чтобы достать молот, воин рванул с места и кинулся на Айтула с голыми руками.
Противник был невероятно проворен. Он увернулся, схватил стул и со всего размаха огрел Вьёрда по затылку, сбив с ног.
В чум юркнула Грайдис. Белокурая женщина выхватила из голенища нож и уже занесла руку для броска, как вдруг захрипела и потянулась к шее, выронив оружие.
Айтул с перекошенным от гнева лицом вытянул руку, сжимая пальцы вокруг чего-то невидимого. Но, защищаясь, фэрл отвлекся от своей главной цели и не заметил, как быстро Брудвар сумел прийти в себя. Недолго думая, сын Эрнульфа схватил еще дымящийся котелок, удачно подвернувшийся рядом, и плеснул содержимое в голову фэрла.
Айтул протяжно взвыл, закрыв лицо ладонями. Полуослепший, рычащий, взбесившийся, словно зверь, он вихрем выбежал наружу.
– За ним! Нельзя дать ему уйти, – вскочил Брудвар и, невзирая на лютую боль в висках, помчался в погоню.
Увидев неладное, дружинники засуетились. Громыхнула команда Одноглазого приготовиться к бою.
Отбежав на почтительное расстояние, фэрл обернулся. Крепко зажмурился,
