говорить.
А сейчас врачи должны вынуть все осколки и обследовать маму, потому что она сильно ударилась головой и на пару минут потеряла сознание.
Сотрясение мозга.
Симона знала, что Натали хочет домой – папа все повторял ей, что мама будет в порядке, скоро выйдет, и они поедут домой.
Но Симона не поедет, и никто ее не заставит.
Тиш умерла, Ми – на операции. Никто не заставит ее уйти.
Она держала банку колы обеими руками, чтобы отец снова не взял ее за руку. Не надо, чтобы кто-нибудь держал ее за руку. Или обнимал. Не сейчас.
Может, когда-нибудь.
А пока ей просто нужно ждать на жестком пластиковом стуле.
Вышел доктор, и отец вскочил на ноги.
«Папа такой высокий, – смутно подумала Симона, – такой высокий и красивый». Он был в костюме и галстуке – вернулся домой после делового ужина, включил новости. Сразу выбежал и помчался в торговый центр.
Доктор объяснял ее отцу: легкое сотрясение мозга, несколько швов.
Когда вышла мама, Симона поднялась. До этого момента она не понимала, как боится, что с ее мамой на самом деле не все в порядке.
С ее мамой могло случиться, как с Ми, или еще хуже, как с Тиш.
Мама вышла в комнату ожидания. Несколько пластырей на ее лице, но она больше не выглядела бледной, такой бледной, как раньше. Такими бледными Симона представляла мертвецов.
Натали вскочила, обняла мать.
– Ты моя храбрая девочка, – пробормотала Тюлип. – Мои храбрые девочки, – сказала она, протянув руку Симоне.
И теперь Симона хотела ощутить прикосновение, хотела, чтобы ее брали за руку и обнимали.
Она обняла мать и Натали.
– У меня все хорошо, только шишка на голове. Уорд, давай отвезем девочек домой.
Симона услышала в голосе матери слезы и на секунду прижалась к ней крепче. И закрыла глаза, когда отец обнял их всех.
– Я схожу за машиной.
Симона отстранилась.
– Я не поеду. Я пока не еду домой.
– Дорогая…
Симона яростно затрясла головой и отступила на шаг. От маминого усталого лица с порезами и пластырем.
– Я не поеду. Ми… ее оперируют.
– Дорогая, – снова попыталась Тюлип, – ты здесь ничего не можешь сделать, и…
– Я могу здесь быть.
– Нат, ты помнишь, где мы припарковали машину?
– Да, папа, но…
– Отведи маму. – Он передал Натали ключ. – Вы идите, садитесь в машину и дайте нам с Симоной минутку.
– Уорд, девочки должны быть дома. Им не нужно здесь находиться.
– Идите в машину, – повторил папа, даже когда Симона снова села. Он прижал губы к щеке жены, что-то пробормотал, затем сел рядом с Симоной. – Я знаю, что ты напугана. Мы все напуганы.
– Ты не был там.
– Да.
Она слышала страдание в его голосе.
– Симона,
