этот сиял голубоватым светом, ритмично испуская волны тепла. Маннек обошел шар – сахаил заметно укорачивался с каждым шагом – и медленно направился в его сторону. Только теперь, глядя на приближавшегося Маннека, на влажный блеск его оранжевых глаз, на шевеления его длинного носа, на беспокойно поворачивавшуюся из стороны в сторону голову на короткой шее, на сутулившиеся при ходьбе плечи, слыша его хриплое дыхание, – только теперь Рамон окончательно осознал тот факт, что он пленник этого чудища и что в этой глуши он целиком и полностью зависит от его милосердия.
Эта нехитрая мысль поразила Рамона с такой силой, что он почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и пока он отчаянно, тщетно пытался отползти, укрыться от своего конвоира, сознание вновь стало ускользать от него, и он чувствовал, как проваливается во тьму.
Инопланетянин стоял над ним огромным изваянием, а может, чудовищным бобовым стеблем из сказки, и даже сквозь застилавшую глаза снежную пелену Рамон видел, как пылают оранжевыми солнцами его глаза. Это было последнее, что Рамон увидел, прежде чем снег окончательно заволок его зрение, завалил лицо и скрыл весь остальной мир.
Утро превратилось в сплошную боль. Он уснул на спине и рук не чувствовал совсем. Все тело болело так, словно его молотили дубинками. Инопланетянин снова стоял над ним… а может, он так и простоял всю ночь, жуткий, неутомимый, бессонный. Первым, что увидел Рамон поутру сквозь багровую пелену боли, было лицо инопланетянина: длинный, беспрестанно дергающийся черный нос с синими и оранжевыми отметинами, шевелящиеся на ветру перья, напомнившие усики какого-то огромного насекомого.
Я убью тебя, снова подумал Рамон. Особой злобы он не ощущал. Это была всего лишь спокойная констатация. Рано или поздно убью.
Маннек поднял Рамона на ноги и отпустил, но ноги отказывались повиноваться, и он тут же повалился обратно на землю. Маннек снова поднял его, и Рамон снова упал.
Когда Маннек потянулся поднять его в третий раз, Рамон не выдержал.
– Убей меня! – взвизгнул он. – Почему ты меня просто не убьешь? – Извиваясь как червяк, он отполз от руки Маннека. – Возьми да убей прямо сейчас!
Маннек остановился. Голова его склонилась набок, и он забавно, по-птичьи уставился на Рамона. Горящие оранжевые глаза, не моргая, буравили его взглядом.
– Мне нужно поесть, – продолжал Рамон уже более рассудительным тоном. – Мне нужна вода. Мне нужен отдых. Я не могу пользоваться ни руками, ни ногами, пока они связаны вот так. Я и стоять-то не могу, не то чтобы идти! – Он начал снова повышать тон, но ничего не мог с собой поделать. – Слушай, puto[9], мне отлить надо, понимаешь? Я человек, не машина какая-нибудь! – Отчаянным усилием он ухитрился встать на колени и стоял так в грязи, покачиваясь. – Это что, тоже ойбр? А? Отлично! Вот и убей меня за это! Я так не могу!
Долгое мгновение человек и инопланетянин молча взирали
педик (
