еще читает «Маяк»?
– О, поверь мне. Может, не молодёжь, но у нас в колледже обязуют оформить подписку на «Маяк». Вроде как и твоя школа должна ее выписывать.
– Да. Вроде выписывает. Это же районная газета, – я посмотрела на серые поля за окном.
– Так что читатели точно есть.
– Есть, только я бы хотела писать на более серьезные темы, а не составлять детские опросы.
– Но ты же еще даже не студентка журфака. Потерпи. Уверена, в будущем, если так хочешь стать журналистом, будешь писать на серьёзные темы.
Я еще раз вздохнула и посмотрела на маму. Ее яркий повседневный макияж красиво подчеркивал глаза.
– Честно, я уже столько профессий сменила. И врачом хотела быть, и учителем, актрисой… теперь журналистом. Даже не знаю точно, кем все-таки хочу стать. Но мне нравится писать.
– И у тебя хорошо получается. Ну ничего, – мама погладила меня по плечу, – всегда тяжело выбрать профессию. Я в твоем возрасте тоже не знала, кем хочу быть.
– А над какими профессиями ты задумывалась?
– Я… – запнулась мама. – Хотела быть актрисой. Даже один раз кастинг проходила. Но меня не взяли по возрасту. Героиня фильма должна была младше выглядеть. А вообще, даже планировала поступать. Но в мое время обучаться актерскому мастерству можно было только в России. А родители сказали, что не отпустят, – мама поднялась с дивана и подошла к плите, чтобы посмотреть, готово ли мясо.
– Поэтому ты решила пойти в наш колледж на ветеринара?
– Любила животных, думала: а почему бы их не лечить? – переворачивая ножки, сказала мама. Затем она выключила уже готовые макароны, накрыла их крышкой, оставляя небольшую щель, и слила в раковину воду. Добавила кусочек сливочного масла, размешала и вернула кастрюлю на плиту. Потом крикнула: – Миша!
– Что? – раздался его голос из комнаты.
– Иди кушать!
– Сейчас приду.
– И ты уже переоделся?
– Да, – ответил Миша.
– Будешь кушать? – обратилась ко мне мама.
– Нет пока. Я недавно поела. Пойду посмотрю, как там котел.
– О, не надо. Я уже ходила, когда ты уроки делала, – ответила мама, продолжая стоять возле плиты. Она ковырнула вилкой мясо, убедилась, что ножки готовы, и выключила огонь. Из верхнего ящика достала две тарелки и разложила обед. Затем взяла две вилки и поставила еду на стол.
– Миша! – крикнула мама. – Уже стынет.
– Иду!
В кухне появился брат. Поправляя теплую кофту, Миша отодвинул табурет и уселся за стол напротив мамы. В кухне воцарилась тишина. Я смотрела то на маму с братом, то на окно, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
Тишину разорвал сильный стук двери, от которого даже на кухне задребезжали стекла. Мое тело охватила легкая дрожь. Мы с мамой переглянулись. В нашем взгляде читалось разочарование.
– Ну вот, началось, – накалывая макароны на вилку, сказала
