возмущенно уставилась на противного болотника, но что-либо сказать не успела. Феликс проследил, как Смерть вытягивает сигарету, и спокойно, буднично предупредил:
– Только попробуй, и у меня кончится терпение.
– И что будет? – любопытно взглянул на него красными глазищами Мастер.
– Сделаю подлую вещь, – зубасто улыбнулся Кик, – сдам одной девушке все разнообразие твоих масок.
Сигарета улетела в окно, а портсигар с треском захлопнулся.
– Это некрасиво. – Хинсар осуждающе взглянул на риалана. – И вообще…
– Тебе обо мне тоже есть что сказать. – Ла-Шавоир отвернулся и вставил ключ в зажигание.
– Юля, раскрой глаза, – страшным шепотом начал Лельер. – С кем ты живешь?! Шантажист! Низкий, подлый и беспринципный!
– Да-да, какой ужас, – с иронией глядя на шута, согласилась я. – И главное, рядом с ним такие кристальной порядочности создания!
– И не говори, – грустно вздохнул Лель. – Сам себе удивляюсь!
Я к нему повернулась и, кокетливо взмахнув ресницами, промурлыкала:
– И как же такой обаятельный и привлекательный мужчина еще не захилел в этой приземленной компании!
Лель восторженно закатил глаза и картинно взмахнул руками.
– Юленька, как же ты права! Тут все, кроме меня, замечательного, на редкость скучные, неинтересные и пресные создания!
Феликс негромко хмыкнул и холодно сказал:
– Лель, твое чувство юмора меня, как всегда… крайне умиляет. Но, к сожалению, как бы одна кошка ни оценивала общество своего хозяина и сколь бы ей ни нравились соседние «коленки», выбора ей уже никто не предоставит!
– Кошка сама решает, где и с кем ей гулять, – процедила я.
– Вот только свой выбор ты раз и навсегда уже сделала! И на мой взгляд, ветреность – не самая лучшая черта.
Лель глумливо хихикнул:
– Ну, так ты же, несмотря на гулящую натуру кошки, отнюдь не внакладе из-за ее выдающихся черт… хм, характера. – Пауза и выразительный взгляд, опустившийся мне на грудь. Пример оказался заразительным, а объект на диво притягательным, так как почти сразу взоры всех присутствующих обратились на мой полноценный четвертый размер.
Я оставила без ответа их грубые шуточки и постаралась, чтобы на лице тоже ничего не отразилось. Лишь отвернулась к окну и сильно прикусила губу с внутренней стороны.
Все же, несмотря на то что отец был военным, он оберегал меня от специфического мужского юмора. А после его смерти я общалась с компаниями, в которых не допускали подобных вольностей.
Как же это… низводит. До какого-то очень низкого уровня. Я не привыкла, чтобы со мной так разговаривали.
В машине повисла долгая пауза, которую прервал резкий голос Айлара:
– Ну молодцы!
Негромкий вздох с заднего сиденья, и Лель проговорил:
– Ну да… перестарались. Юль, извини,
