и после этой – с каждой справлюсь. Ты знай, что я все помню.
Вот тебе почти сорок, у меня дурацкая фиолетовая куртка, на улице сильный ливень, и ты в белом пальто ведешь меня гулять. Ты срываешь цветы, приговаривая, чтоб никогда так не делала (сработало, кстати), и даришь их мне. Ливень шел. И мы шли.
Вот тебе слегла за сорок, в школе меня обижает какой-то мальчик, говорит, нерусская, шла б ты отсюда. Сильно обижает, в общем. Наплевав на все принципы, рассказываю тебе. Ты приходишь в школу. Ты как-то глобально его пристыдил, и тот сказал родителям, что больше к нам в класс ни ногой. Стыдно ему было. На этом мой лимит «пожаловаться Папе» резко исчерпывается.
А вот тебе пятьдесят. Тебя вывозят ко мне после операции. Наша жуткая «республиканская» и мой замечательный ты. Улыбающийся. Довольный. Будто не знал, что больше толком не увидимся. И здесь жутко не хочется добавлять «никогда».
Пап. Договорись там, чтоб отцы срывали цветы и каждой девочке планеты, даже в свои шестьдесят, всегда было кому жаловаться. А я тут побуду за старшую. Обещаю.
«Я отдала бы за тебя жизнь, но она тебе не нужна»
Мне так много хотелось тебе сказать, но то не хватало смелости, то не было удобного случая, то я была еще совсем маленькой, то ты слишком занятым. Было много разных причин, всегда. Причин, по которым я не могла сказать тебе все, что чувствовала. Мне так жаль, папа, что я выплескивала свои чувства только в моменты обиды, но у меня не хватало силы сказать, как ты мне нужен. Я не могла говорить, я только показывала и надеялась, ты поймешь. А когда решила сказать…. Я так сильно люблю тебя, папа, и так глубоко ненавижу. Я бы отдала жизнь за тебя, папа, но она была тебе не нужна. Я была тебе не нужна. Ты помнишь, как в четырнадцать лет я села к тебе в машину и попросила забрать меня к себе? До сих пор не могу простить себе этого, такой жестокости по отношению к маме.
Ты помнишь, что ты сказал, когда я просила меня забрать? Ты помнишь, как сказал, что дома тебя не поймут? Что хотел забрать, когда я была маленькой и сказать дома, что я ребенок твоего друга? Помнишь, папа? Ты, такой влиятельный человек, не имел смелости сказать, что я твоя дочь… удивительно, не так ли?
Я потеряла мир в этот момент, пап. Я разбилась на миллиард осколков, мне было так больно, папа. Неужели ты не видел, как твоя дочка умирала у тебя на глазах, папа? Неужели ты не видел?
Я так много хочу сказать.
Все хорошее и плохое в своей жизни я делала только с одной целью – привлечь твое внимание. Больше ничего мне не было нужно. Я хорошо училась, занималась наукой, только чтобы ты обратил внимание, я тут же теряла интерес ко всему, как только ты становился равнодушен к моим успехам.
И начинала делать что-то плохое, чтобы ты поругал, чтобы я чувствовала себя нужной.
Пап, помнишь, как ты сказал, чтобы я ждала тебя в кинотеатре? Я была с группой однокурсников и специально попросила одного из них спуститься со мной, специально громко смеялась и ужасно
