внезапно я почувствовала себя маленьким ребенком, выскочкой. Ей было, наверное, за шестьдесят, она уже стала легендой, у нее даже были свои помощники и протеже, которые выполняли тяжелую работу. Луиза приняла меня за кого-то равного ей, хотя на самом деле я была только в начале пути.
Мы исправили ситуацию небольшой беседой ни о чем, и она показала свой магазин. Вспомнив, зачем я пришла, она спросила: «Поедем к Роберту?» Фабрика находилась за городом. Туда можно добраться только на машине, объяснила она. «Есть машина?» Я промямлила, что машина припаркована возле отеля, это прямо напротив…
«А, черт с ней, – она покачала головой, – я поведу».
Не так я себе все это представляла.
Мы сели в древний Volvo, мне пришлось осторожно разгрести заднее сиденье. Машина была как помойка. Не такая помойка, как в телешоу «В плену ненужных вещей», а своего рода хаотичная свалка, которую можно представить в машине Джексона Поллока.[2] Среди пустых пластиковых бутылок и поцарапанных кассет валялось что-то вроде сувениров со скотного двора, оставшихся от ее экспедиций по сбору ингредиентов. Я представила, как Луиза резко тормозит на обочине дороги, хватает ведро, ныряет в чащу и торжествующе выходит оттуда с теми самыми веточками, которые так необходимы для получения насыщенного оранжевого, медного или красного цвета. То, что нам кажется высохшим валежником, для нее – палитра с красками.
Мы медленно выехали из города, все дальше и дальше, пока вокруг не развернулась пустыня. Как раз в тот момент, когда я начала думать, а не следовало ли захватить с собой сумку с одеждой, мы приехали в Арройо Хондо, где и свернули с основной дороги.
В окружении одиночных трейлеров, заборов из колючей проволоки, брошенных машин и лающих собак стояло маленькое, неприметное здание. Двери были открыты, а изнутри доносился оглушительный шум. Это была фабрика.
Едва мы вошли внутрь, как в нос ударил невыносимый запах ланолина, смешанного с замасливателем[3] для пряжи. Само помещение было довольно маленьким, размером примерно с мой гараж, места хватало лишь для основного оборудования. Первое, что я увидела, были бобины. Корзины с пустыми бобинами, корзины с полными бобинами, бобины на полках, бобины в картонных коробках. Мужчина с черными волосами, собранными в красивый конский хвост, отправлял аккуратные пучки волокон на ленту конвейера, которая вела к чесальной машине – огромному механизму с вращающимися цилиндрами. Я ахнула, когда легкая пена волокон рекой хлынула с другой стороны машины прямо на бетонный пол. Внезапно меня охватило непреодолимое желание лечь на пол, чтобы волокна падали на меня, – но я не поддалась искушению.
Прядильная машина стояла без дела, длинный ряд пустых бобин на ней был словно в ожидании. Чуть дальше я увидела тонкие полоски белого волокна, которые с шумом затягивались в какую-то хитроумную зеленую штуковину, а с другой стороны струились, словно мягкое мороженое, в высокое цилиндрическое
Джексон Поллок (1912–1956) – американский художник, идеолог и лидер абстрактного экспрессионизма, оказавший значительное влияние на искусство второй половины XX века.
Замасливатели – многокомпонентные составы, включающие минеральное масло, эмульгаторы и антистатические вещества, а также добавки, придающие волокнам определенные технологические свойства.
