style="font-size:15px;"> Ромашковая метрология
Горюет
Главный Метролог:
Кого же?
Кого сократить?
Этих заказано трогать.
На этих —
Крутой карантин.
Осталось ещё
На бумажке
Пара имён без табу.
Способом русской
Ромашки
Нет проще
Отвесить
Судьбу.
Частушечная математика
Цифры.
Цифры – лес дремучий!
Сколько тайны!
Сколько слёз!
Сколько радости
Горючей
Испытать мне
Довелось!
Как от Софьи
Ковалевской —
Практикантки
По дробям
В знак награды
Королевской
Получал,
Не веря сам,
Цифры «пять».
И «пять» по праву.
Не за буквы на трубе,
А за вызубренность
Правил
Сокращения дробей.
В календарном
Листопаде
Отшуршала уйма цифр.
Но стоят,
На тест не глядя,
Двухэтажные столбцы.
И стоят.
Стоят, как прежде,
Лобачата
У доски.
И грызут на «пять»
С надеждой
Непокорные мелки.
Мел.
Гранит!
Но всем пятёркам
Я как будто
И не рад.
Время выправило
Стёркой
Мой отличный
Аттестат.
Впился в камень я
Зубами
Так, что милые
Трещат:
Снова я сдаю
Экзамен
На искусство
Сокращать.
Но теперь
Едва не плачу
Не от ребусных
Дробей —
От недоброй
Незадачи
Сокращения…
Людей!
Цифры, цифры —
Счёт без счёта.
Треск зубов
И слякоть щёк.
Сколько
Думственного взлёта
Причитается ещё!
Сколько передумать
И налечь ещё на мел,
Чтоб какой ни будь Бурбулис
Сокращать бы не посмел.
Пир во время энтропии
Нет, я не сплю.
Не сплю.
И мне не снится
Этот
В железе
Выржавленный сон.
Сон остеклённых глаз
Закованных в ресницы.
Сон разума,
Что мною усыплён.
Сон чистых чувств —
Пристанище чудовищ.
И сердца смех
С желанием свинца.
На терриконе
Краденых сокровищ
Пирую я
На свадьбе мертвеца.
Стальному трупу
Стал не в пользу
Ужин.
Беззубые
Истёрлись жернова.
На стропах памяти
Завис застывший ужас.
Покрылись инеем
Холодные слова.
Остыл
