Еще подросток, но уже девица. Соскучилась одна, и вот – пришла.
– Мне было страшно, тетя.
– А откуда эта палка?
– Из снега дернула, отбиться от собак. Я испугалась, – и лицо открыла, отбросив на спину вначале капюшон, а вслед за ним – мешающие волосы с лица, движеньем женским, грациозным и привычным, которые, взметнувшись цветом меди, на плечи пали огненной струей, лицо открывши, все в веснушках нежных. И Полипий оторопел вторично – как будто перед ним явилось воскресение из мертвых. То нежное лицо являло лик столь дорогой, желанный – и точной копией того лица являлось. Лишь волос огненный являл собой отличье, да веснушек россыпь, а также и глаза – у этой были зелены, как море – у ведьмы, воплотившейся из сна. И снова страх волною окатил, в которой были вместе лед и пламень. «Погибель, вот она – ведь это смерть с косой, знаменье Божье, Господи, помилуй!». А гости, зачарованы красою девицы юной, как один молчали. Наконец, тишину нарушил, поднявшись с места, Господа Святитель. «Девица, подойди», – промолвил он, и неревнивая монахиня взглянула на него всем женщинам понятным молниеносным взглядом, а затем, в упор – на то дитя, как будто бы не взор, а в грудь метнувши ей булат смертельный.
Куда девался страх – свободно шла, и улыбалась всем гостям приветно: «У вас так весело, а мне одной так грустно…».
– Откуда ты, прекрасное дитя? – Я с мамою жила, теперь – у дяди. Лет мне шестнадцать, я в десятом классе училась в школе.
– Вдалеке живем от школы, Владыко, мы теперь в своей деревне. И потому просила я подругу принять ее до лета у себя, где школа рядом с домом, и отменный притом лицей для избранных детей. Согласен муж ее – отец Полипий – по доброте своей он нам не отказал. Еще не говорил с ней, но крестить собрался ее он.
– Владыко, я ведь…
– Погоди, отец. Девица, ты желаешь, крестившись, и веру православную приняв, стать дочерью названой в том семействе, где будут рады полюбить тебя, как дочь? У батюшки и матушки есть сын, который, семинарию закончив, жениться должен для принятья сана – и Бог жену ему послал сегодня, красавицу отменную притом. Согласны все?
– Владыко, я согласна, – лобзала на коленях Сонька руку, когда родные, видно, сомневались («ведь молода еще, шестнадцать только»)
– А ты, девица?
– Я ж его не знаю, не видела пока – и сразу замуж?
– С Святителем не смей так говорить. Иди под благословенье, дура, упустишь счастье – после не вернешь, – шипела в ухо ей монашка, и покорно сложив ладошки нежные крест-накрест, она склонилась, крест принять согласна, и он, ее крестя, не удержался как бы нечаянно грудей ее коснуться, и в пазуху поглубже заглянуть, когда она к нему главой склонялась.
– Ты что, отец, сказать все порывался? Иль, может, нехорош тебе мой выбор для сына твоего, для Александра? Иль недоволен, чай?
