Вокруг бегала несчастная мама-кошка. А старухи, которые попросили сделать это мужей сидели спокойно, под истошное мяуканье, засыпая шелухой от семечек скамейки у того подъезда. Много ещё раз она убеждалась, что наблюдать за пакостной натурой человечества намного хуже, чем за раз уничтожить с надеждой создать более совершенных существ.
Призраки или люди? Мрачные ли тени заставляют следовать за страстями. Страдать от бумеранга зла. Губить себя навсегда. Нелепые подозрения, не сказанные вслух, искажают отношения в семье. Сгущаются до мести и торопят, подсовывая кухонные топоры и ножи под торжествующий хохот теней прошлого.
Ясно, что и сто лет назад искушались жители Пурисии. И не все служили образцами гуманизма. Жив ли ещё её светлячок, спрятавшийся под замызганными тюками жизненного опыта. Не в прошлом нужно искать ключи для запертых дверей грядущего. Побороть его до конца Ирина и в себе не могла. Назвать демонов, приструнить, если не выйдет изгнание, чтобы пало проклятие с потомков. Промыть бы глаза слезами покаяния, разогнать бы свинцовые тучи в сознании.
Но она не вечно пылающее светило. Так, тусклый белый карлик. С опухолью в виске и камнем в желчном пузыре, две тикающие бомбы в одном организме. Поэтому она стала ходить в такие места, куда считала раньше ходить незачем. А вдруг что-то упустила в жизни. Рок-концерт или общественное слушание. На выступлении группы Dad everybody bad должны были быть торговцы дурью, прогуливающие студенты и сильно пьющие обеспеченные ведьмы с юными поклонниками на содержании. Но начинался он в 19.00 и кончился чуть за полночь. Поэтому там пытались танцевать школьники, пришедшие с родителями. Несколько таких же любопытных сорокалетних экземпляров. И вездесущие фрики. Солист морально пострадал. Фанатка пала прямо в ноги. Хваталась за микрофон и слюной в лицо брызгала. К удивлению Ирины, именно певец извинился за собственное замечание и посылание подальше полноватой кикиморы. Вживую концерт было лучше, чем в записи. Даже её вялая артерия на шее забурлила.
Общественное слушание обещало быть похожим на одно собрание Дюжины, где выбирался председатель юных служителей культа. В девятом классе одиннадцатилетней школы. Уже пять лет им была отличница, родители которой работали на главном отравляющем предприятии города. Оценки и тогда зависели от места работы родителей. По сей день, в Охде лежали отбросы Химнефтпрома без должной утилизации. Ирина воспользовалась правом задать вопрос.
– А почему опять она председатель Чёртовой Дюжины?
– А кто же? Может быть тебя назначить?
– Но это же выборы, разве нет?
– Критикуешь – предлагай.
– Предлагаю – выбрать кого-нибудь другого. Смена должна быть.
– Сядь и помолчи.
Вот и теперь, спустя 27 лет, должны были принять нужное администрации решение при полном согласии собравшихся. Почему бы снова не задать вопрос из задних рядов, если получится. Дело касалось строительства в спальном
