их на лавочках и уехал.
В Берлин я прибыл на центральный железнодорожный вокзал. Он оказался многоэтажным и футуристическим. Поезда были на подземном уровне, поезда ездили на втором этаже, а под стеклянным куполом проносились небесные электрички. На этом вокзале я очень быстро потерялся. Час бродил в поисках выхода, между лифтами, эскалаторами, магазинами и толпами народа. А когда нашел – сразу столкнулся с местным бомжом. Он был стар, в рваной одежде, источал нехороший запах и ещё на нем не было обуви. В дырявых носках он стоял возле стеклянных дверей, на холоде – дело происходило в октябре – и смотрел в пустоту мира остекленевшими глазами. Голову его украшала капитанская фуражка.
Вот, – окатило меня страшной догадкой, – наверное так происходит со всеми, кто отправляется покорять Берлин. Они не могут даже покинуть вокзал и навеки застревают у выхода. Проходят годы, у них разваливается обувь, изнашивается одежда и появляется этот странный пустой взгляд.
Я обошел бомжа, походил взад-вперед по вокзальной площади, надеясь, что в голову придет хоть какая нибудь здравая мысль о дальнейших действиях. Но в голову ничего не приходило, зато в зеркальной витрине я столкнулся со своим отражением и выражение моих глаз очень мне не понравилось. Как же быстро это происходит! Я поскорее вернулся на станцию, стараясь не смотреть на клошара. Однако тут произошла вот какая странность, если раньше я не мог найти выход, то теперь, куда бы я ни пошел – быстро оказывался у дверей с бездомным. Я садился на эскалаторы, спускался и поднимался на лифтах, бродил по перронам, но результат был один – стеклянные двери и фигура безумца за ними.
У меня кружилась голова, мутило в животе и самое неприятное – умственная деятельность была на грани полной остановки. Спас меня поезд, – не думая, я шагнул в открывшуюся дверь, повалился в кресло и закрыл глаза. А когда открыл – за окном уже мелькали пригороды Берлина. Жизнь вновь наполнилась смыслом. Поезд – хорошая штука для решения любых проблем. Стоит в него сесть, как самая запутанная жизненная ситуация перестаёт быть таковой. Если бы это было возможно – с удовольствием провел бы там всю жизнь. Но каждый поезд, рано или поздно, прибывает на конечную станцию. В моем случае это оказался Лейпциг. Я бегом покинул вокзал и не раздумывая сел в желтый, наполненный светом и теплом, трамвай №2.
Почему именно в него? Все просто – в Лейпциге у меня живет товарищ, а к его дому ходит именно этот трамвай.
Немецкие города, за исключением Берлина, весьма пустынны и напоминают ухоженные кладбища.
– А где все люди? – спросил я своего товарища, – почему город пустой?
– На работе, все на работе, это же немцы. – Мы шли по лейпцигской улице и товарищ объяснял мне особенности немецкого менталитета. – Для немца работа – главное в жизни. Все разговоры у них только о работе. Я как-то спросил у знакомого, думает ли он
