уходили. Чертежи, которые ему как зав. сектором, на проверку несли, он правил толстым, красным, нестираемым карандашом, после чего чертить приходилось заново. Пробрать его невозмутимость было практически не возможно. Давай, говорит, в желдоркассы в очередь встанем, рано или поздно билеты то дадут. Рано, говорю ему, слово неверное, я б у тебя его твоим любимым красным карандашом вычеркнул. На счёт поздно замечено правильно, но сколько это "поздно" длиться будет, совершенно не ясно. Да и мешков у нас с тобой, как у основной вокзальной публики, на которых прилечь и проконтоваться в лежачем положении суток…несколько, пока возможно, с билетами повезёт, нетути. На стояка долго не выдержим. Насупился мой товарищ, молчит, только воздух со свистом носом гоняет.
Смотрю, знакомое лицо, в самолёте с нами женщина с ребёнком летела, идёт весёлая такая, одной рукой девочку ведёт, другой сумку с вещами тягает. Подошёл. Спрашиваю, по какому поводу, мол радость на лице выписана, родня в Краснодаре объявилась, или машину персональную подают, чтоб до места добраться, шуткую типа. А она, вот ведь, есть всё ж таки порядок в государстве. Забота о людях проявлена. В чём это выражается спрашиваю. Может где бесплатно или со скидкой спальные мешки выдают, или не дай бог, бесплатный харч, жертвам авиационной стихии организован? Она, в ответ, вытаскивает желдорбилеты. Вот, говорит, к комнате матери и ребёнка дали и поезд через час. Тороплюсь через пути перебежать, да по дороге чего съестного с собой прихватить.
Мысль созрела мгновенно, как решение к авторскому свидетельству. Эпизод из книжки настольной, как живой перед глазами встал. Почему, думаю, остаповским методом не воспользоваться, когда художником на пароход, что тираж разыгрывал пристроился и мальчика, Кису, лет 60-ти с собой захватил. Мой, думаю, по младше будет, отчего ж не попробывать. Вот ведь кладезь житейской примудрости под ногами лежит. Расстарались классики, глядишь, и нам сгодится.
Спрашиваю, где сиё богоугодное заведение располагается?
За углом от касс, прям и есть, только у них там всё время табличка висит "обед", а так народ отзывчивый до чрезвычайности. Вы тоже с ребёнком? Вроде как. В самолёте, я не заметила. Ага, говорю, с ним самым и за информацию благодарю. Хватаю Жору и за рукав, пошли, говорю. Он, куда? Пошли говорю ничего не спрашивай и не рыпайся. Бегом в обозначенном направлении, действительно табличка "Комната матери и ребёнка" и вывеска обеденная болтается. С ходу пробую войти, заперто. Ласково стучусь, не открывают. Обошёл заведение, оно углом вокзала было, с боку вижу окно наблюдается, а за ним медработницы чаёвничают и видать байки травят, аж через стекло смех слышен. Стучусь в окошко, и голосом полным страдания давлю из себя жалобные стоны. Мол, будьте на столько любезны допустить до заявленных на дверях услуг. В окне показалось юное, миловидное личико, и рукой знак подаёт, мол, за угол к двери подходить. Возвращаюсь к двери, Жоре говорю, стой за углом, только не отходи никуда, пока не позову.
Дверь
