негласная охрана семье требуется? – спросил Валерий Захарович.
– Выходит, требуется, – ответил подполковник юстиции.
– Кстати, тебе майор Соловьев дозвонился со своим сообщением?
– Никак нет, товарищ полковник. Я только-только порог квартиры переступил, минуту назад домой вернулся. Доехал, машину поставил, в магазин за хлебом забежал и сразу стал вам звонить.
– Ладно. Позвони Соловьеву сам. Скажешь, к какому часу охрану прислать. Сообщи, что я распорядился. Не забудь это сделать, а то он может и не выделить. Выслушай его. Там интересные данные. Задержание, думаю, уже провели. Пусть клиент посидит ночь в «обезьяннике», поразмышляет. Наутро сговорчивее будет.
– Так там и задержание провели? – с удивлением осведомился подполковник. – Лучше было бы это делать с моим участием. Я сам и допросил бы фигуранта. С разбега, по горячему следу.
– Конечно, провели. – Полковник, кажется, услышал только начало фразы, произнесенной Сан Санычем. – Мы же оперативно работаем. Соловьев тебе все сам расскажет.
Полковник Спиридонов отключился от разговора, а Соколовский словно бы слышал, как тот сказал жене:
«С кем работать приходится! Все самому за них делать следует. Ничего самостоятельно решить не в состоянии. Ну и народ! Дали под команду на мою голову».
Но это подполковника юстиции задело мало. Он уже давно привык к своему начальнику. Сан Саныч хотел было объяснить ситуацию жене, но тут же спохватился, подумал, что у майора Соловьева могут быть какие-то дополнительные данные. Он набрал номер дежурного по управлению.
– Приветствую, Сан Саныч! – Майор помчался с места в карьер и даже ответа дожидаться не стал, сыпал как из пулемета: – Слышь, дело-то у нас какое закрутилось. Твой подопечный – как его? – этот, на которого покушались…
– Косицин.
– Ага. Он самый.
Майор начал рассказывать.
Оказывается, дело обстояло так. Молодой офтальмолог-протезист Анатолий Егорович Саломатин утром задержался дома, поэтому спешил на своей машине в больницу, ожидая увидеть недовольную очередь у дверей кабинета. Он даже дважды проехал перекрестки на желтый сигнал светофора, когда вот-вот должен был загореться красный.
На крыльце офтальмологического центра какой-то почти полностью лысый человек остановил его и принялся обнимать, называл Сергеем, старым другом и даже одноклассником. Хотя сам этот тип был лет, пожалуй, на пятнадцать старше Анатолия Егоровича и явно страдал от какой-то глазной болезни. Удивляться этому не приходилось. Человек вышел из офтальмологического центра, а туда люди с отличным зрением не приходят.
Саломатин с трудом высвободился из его объятий, сухо сказал, что тот ошибся. Мол, зовут меня вовсе не Сергей, а Анатолий Егорович. Надо заметить, что этим он сильно человека обескуражил, чуть не в краску вогнал. По крайней
