Лёвенштейн ответила твердым отказом.
Через несколько дней одиннадцатилетний Ханс-Оскар был вызван на специальное «расово-генеалогическое исследование» в Главное управление родства, крови и семьи. Не пойти было нельзя. Люди в белых халатах измеряли длину носа и толщину губ, делали другие обмеры и анализы.
Три месяца спустя Ханну Лёвенштейн вновь пригласили к шефу гестапо, и тот сказал ей:
– Послушайте, мы имеем стопроцентные доказательства того, что ваш сын принадлежит к чистому северо-арийскому типу. Нет никаких препятствий к тому, чтобы немедленно принять его в элитный интернат. Вам нужно только подписать заявление на добровольный развод с мужем. Он может сразу уехать в Англию и взять с собой все, что захочет.
Эмиграция евреев в то время была еще допустима. Правда, нужно было получить разрешение на въезд в выбранную страну, а это, как правило, было нелегко.
Ханна опять отказалась.
– Вы в этом раскаетесь, – пообещал Мюллер. – Подумайте еще.
Супруги Лёвенштейны много раз обсуждали возможность отъезда Фрица в Англию, где он мог бы дождаться конца нацистского режима. Но это казалось слишком рискованным. Не было никакой гарантии, что его не схватят и не убьют сразу после развода. Они знали множество подобных случаев. Об Освенциме станет известно через несколько лет, но опасность уничтожения евреев ощущалась уже в 1938 году.
Фриц и Ханна твердо решили не соглашаться на развод ни при каких обстоятельствах.
Двоюродный брат Ханны граф Вольфганг Хелльдорф был в то время начальником полиции Берлина. Когда Лёвенштейны обратились к нему за советом, он сказал:
– Это все из-за Елизабет – они не хотят, чтобы в ее семье были евреи. Такое создается впечатление… Получается, что и у меня, начальника полиции Берлина, есть породненная с евреем кузина! Но, как говорится, не так горячо естся, как варится. Ничего они с вами не сделают.
В это еще верили в 1938 году!
Примерно за три месяца до «Хрустальной ночи» Ханну снова вызвали в гестапо – на этот раз вместе с сыном. Эту встречу Ханс-Оскар описал через много лет после войны.
Ординарец проводил их в огромный кабинет, где Мюллер – как всегда, приветливо – спросил у Ханны:
– Ну наконец-то все улажено? Вы хорошо подумали и теперь согласны на развод?
– Нет и нет, – ответила Ханна, – я не желаю разводиться.
Не выдержав, Мюллер вскричал:
– И вы еще хотите называться достойной немецкой женщиной?! А сами держитесь за эту еврейскую свинью! Стыдно!
Ханс-Оскар вспоминал, что лицо шефа стало пунцово-красным, а мать, наоборот, сильно побледнела.
– Да, – четко произнесла она, – именно потому, что я хочу быть достойной немецкой женщиной, я храню верность и честь в любви и держусь за своего мужа, которого люблю и который является отцом моего ребенка.
Затем
