остатки гермоупаковки в мусорный шлюз. Джеминг ушёл к себе в пилотское кресло, после чего без предупреждения выключил экраны и освещение. От полного сумрака защищала только панель управления, которая исторгала лёгкое синее свечение, отбивавшееся от лица сидящего рядом Юна.
Находиться во тьме оказалось довольно скучно. Молчать заключённые долго не смогли. Первым начал пытаться завести диалог Марк:
– Эй, Джеминг.
Повстанец лениво повернул голову.
– Что? – таким же ленивым уставшим голосом ответил Юн.
– А всё-таки? Зачем ты был нужен Государству живым? Что бы они получили от Юрия? И почему тебя держали именно на ОС-87?
– Встретишь их – можешь спросить об этом, – сказал Джеминг, вернувшись в исходное положение.
– А у тебя никаких догадок?
– Нет. Но за меня они бы от него ничего не получили.
– Это почему?
– Слушай, я уже начинаю жалеть, что начал разговор. Вас тут ещё целых два человека, а весёлые истории всё я рассказываю. Ты вот не хочешь ни чем поделиться?
– Чем, например?
– Не знаю. Может быть, подробнее расскажешь свою историю?
– Я… – Марк покачал головой и задумался.
– Открытость рождает доверие, – поддержал Юна Октай. – А доверие – это то, что нам бы всем очень пригодилось по отношению друг к другу. Нам, похоже, долго придётся просидеть в этой посудине.
По лицу Марка пробежала нотка сомнения, но он всё же начал:
– Как и все, я вырос в воспитательном центре, – выдохнул он. – Там нас учили дисциплине, патриотизму, воинскому долгу, – короче, пичкали нас пропагандой с самого младенчества. Вообще дети легко внушаемы, и все, кто был там со мной, верили в принципы и идеалы Государства без капли сомнения. И я тоже верил, я же был ребёнком.
– Ага, то ещё дерьмо, – бросил Джеминг. – Родителей ты своих, конечно же, не знал?
– Ты имеешь в виду тех, кто проводит зачатие?
– Да, их.
– Зачем мне их знать?
– Ну, мой отец похитил меня оттуда, когда мне было двадцать. Ты не представляешь, что такое родные люди, – мечтательно сказал Джеминг. – И я до того момента не представлял. Это нечто большее, чем просто воспитатели. Это люди, для которых ты не просто кусок человеческого материала, а… личность. Что ж, именно поэтому Государство и отказалось от «варварской» семейной модели. Нет индивидуализму! Да? Но ты продолжай.
Марк уставился в распластавшуюся на полу черноту и погрузился в вязкую пучину воспоминаний
– Как сейчас помню: было мне лет двенадцать, и на уроке предвоенной подготовки я задал вопрос учителю: «Почему нас учат убивать людей, если убивать плохо?». А он ответил: «Плохо убивать хороших людей, граждан Единого Государства, а убивать врагов Государства – хорошо». «А почему враги Государства плохие люди?». Учитель тогда чуть ли не вскипел, и, стараясь говорить
