сегодня никто не заметил неопознанный летающий объект с двумя пришельцами. – серьёзно сказал Ник-Ник.
Программа максимум на сегодня была выполнена. До этого дня нам никогда не удавалось так удачно выполнить всё запланированное на день. Обязательно что-нибудь шло не так. Поэтому, дотянув наше сокровище до коттеджного гаража по окончательно раскисшей от дождя тропе, мы организовали по этому поводу почти праздничное застолье. Банкет. Полуночный мальчишник. Из авдеевских тайных припасов был извлечён удивительный ирландский ликёр, свежезасоленная красная икра, из которой мы сделали, тщательно намазав её на смачные ломтики белого хлеба, великолепное канапе, с зубочистками вместо шпажек. На столе также появились консервированные с овощами мидии и удивительно сладкая, печёная, как у Штирлица, в каминных углях, картошка. Была также музыка из древнего, абсолютно лишённого всякой электроники, механического музыкального ящика, который недавно отыскался среди старья в сарае. И для нас в тот вечер с потрескиванием пел Вертинский про улетающую и тающую печаль.
Вероятно, Авдеев к этому дню всё-таки подготовился заранее. Вообще, мне тогда сдавалось, он предвидел всё. Или, почти всё. Что бы нам ни понадобилось вдруг, он с лёгкостью, как фокусник из шляпы, извлекал это из своих казавшихся необъятными припасов.
Мы до того дня, как, впрочем, и после, жили почти по-спартански и ни разу ничего такого себе не позволяли, но тот день одиннадцатого октября, был особый, знаменательный. Удачно завершился трудный и важный этап нашей работы, полный исправления ошибок, маленьких аварий, обманутых ожиданий и постоянных жертв ради дела. И, наконец, она нас навестила, Госпожа Удача. Мне кажется, это было справедливо! Мы видели в этом залог будущих наших удач.
Звонко сдвинули кружки с напитком. Ник-Ник пробормотал: «Ну, за нас любимых и наш сегодняшний день!» и я подхватил:
– За День Пришельца!
Авдеев хмыкнул, но возражать против моей формулировки не стал. И мы пригубили.
Конечно, в такой знаменательный день было бы очень неплохо пригласить за свой стол кого-нибудь, с кем стоит разделить наше празднество. Авдеев хотел пригласить кого-либо из своих домашних, а я – из друзей, не объясняя ни первым, ни вторым истинную причину нашего странного ночного торжества. Но, маленькая семья Авдеевых не была склонна в ту ночь что-либо праздновать и покидать ради этого город. Да и я не смог решить, кого смогу так поздно и беспричинно тревожить. Так и сидели вдвоём за почти нетронутым пиршественным столом до полуночи, потом отправились зачем-то к реке. Ночью небо прояснело. При свете фонарика, по топкой пойме, обходя глубокие места, мы добрались до островка, где можно было сидеть на поваленном берёзовом стволе и обсуждать наши серьёзные вопросы, не опасаясь посторонних слушателей.
Просто сидели и, глядя на показавшиеся к ночи звёзды, негромко беседовали о том, что ждёт наше детище в ближайшее
