до плеч, перчатки, ибо объяснять радушным хозяевам, почему у неё изрезаны все руки, в планы девушки совершенно не входило. Зато на белом кружеве перчаток отлично смотрелся браслет, купленный ей Искреном.
Лаэрта невольно улыбнулась, вспомнив, как они отоваривались в первом же крупном городе на их пути, и она, будучи истинной девушкой, просто не смогла пройти мимо ювелирной лавки. Едва увидев на витрине интересный плетёный браслет в виде змеи, она, не раздумывая, зашла внутрь, даже не сомневаясь, что Искрен последует за ней.
В помещении было ещё более душно, чем на улице. За прилавком сидел загорелый мужчина средних лет, среднего телосложения, и вообще весь какой-то среднестатистический. При виде покупателей губы его растянулись в радостной улыбке, показавшей ряд золотых зубов.
– Я хочу это, – произнесла Лаэрта, указывая на браслет.
Мужчина легко вышел из-за прилавка и достал требуемое. Молниеносным движением он защёлкнул браслет на её руке, что-то при этом восторженно вещая. Девушка отошла к окну, предоставив право расплачиваться Искрену. Она покрутила рукой, ловя солнечные зайчики на искусно отлитую чешую, отчего показалось, что змея легко скользит вдоль её запястья. По крайней мере, понятно, чем её привлек этот браслет.
Из воспоминания её выдернул шум за спиной. Обернувшись, она увидела, что Искрен, вышедший из смежной комнаты, уже вполне готов к ужину в приличном обществе. Лаэрта покрутила перед ним рукой с браслетом.
– Я ж говорила, что он будет хорошо на мне смотреться.
– Да за такие деньги он на ком угодно бы смотрелся, – буркнул было юноша. Но, заметив её приподнятую бровь, тут же исправился: – Ты замечательно выглядишь.
– Надеюсь, достаточно замечательно для того, чтобы очаровать наших радушных хозяев настолько, что они согласятся отдать нам свою семейную реликвию без всех этих вопросов: «зачем», «почему она», «да кто вы такие» и «как вы смеете»?
– Боюсь, что не настолько. Даже не представляю, как можно просить о таком, – с сомнением заметил Искрен.
– Для начала всё же надо посмотреть на их диадему, – уже выходя из комнаты, продолжила Лаэрта. – Возможно, мы ошиблись и звезда была только у вашей семьи.
Если Искрен и хотел что-то добавить к этому, то не успел, так как навстречу им шёл слуга, вызвавшийся проводить их в зал для ужина.
Когда они вошли в зал, Мороз Русак и его жена Горана уже были там, а с ними и их молодая дочь – Белава. Горана была статной женщиной, которой едва исполнилось пятьдесят лет, но, несмотря на более чем двадцатилетнюю разницу в возрасте между ней и Морозом, при одном взгляде на них было понятно, что они созданы друг для друга. Едва взглянув на них, Лаэрта вдруг поняла, почему они не покидают Падер, – им было достаточно друг друга для счастья.
Горана была очень красива, она была одной из тех женщин, раз взглянув на которых, невольно останавливаешь взгляд и, удивленно разглядывая, завистливо
