у себя, пытаясь хоть как-то сжиться с вечно не к месту всплывающими знаниями в своей голове. Но как бы плохо Лаэрта себя ни чувствовала, долго сидеть взаперти было выше её сил – слишком деятельной она была. А потому, сначала совершив небольшую вылазку до соседнего дома и проведя вечер с циркачами, она поняла, что вполне может общаться с людьми. Иногда она, правда, замолкала посреди разговора, но друзья деликатно не обращали на это внимания.
А к началу новой недели девушке настолько надоело сидеть в четырёх стенах, что она осмелилась, как это стало уже привычно, прогуляться к Главе города. На удивление общение с ним прошло гладко: они обсудили возможность постройки нового квартала, так как городу становилось тесно, а западная стена вполне позволяла перенести себя на несколько десятков метров, тем самым расширив город. Также она напомнила, что цирк Марганы в городе уже почти месяц и ещё через несколько недель они планируют пуститься в гастроли: циркачи не привыкли сидеть на месте, и пары месяцев в одном городе для начала было вполне достаточно. Девушка успокоила взволновавшегося было Онагоста тем, что первые гастроли не продлятся больше месяца и цирк вновь вернется в Дэнэб раньше, чем он успеет по ним соскучиться.
За разговорами Лаэрта не заметила, что стемнело. Отказавшись от провожатого и успокоив Онагоста тем, что на улице её дожидается Мрак, девушка уже по темноте отправилась домой. Мрака на удивление нигде не оказалось, но, не став сильно переживать по этому поводу, Лаэрта одна направилась домой. В конце концов, их город был довольно спокоен, а дом, в котором она снимала комнаты, располагался не более чем в пятнадцати минутах пешего шага от палат мастера Онагоста.
До дома она в этот вечер так и не добралась. Девушка успела заметить, как от здания впереди отделилась тень и быстро развернулась, чтоб уйти, но тут же столкнулась с другим мужичиной. Прежде чем она успела даже подумать о том, чтобы что-то пожелать, ей заткнули рот и, связав, потащили к лошадям.
Всю ночь они провели в дороге, и на этот раз на её мычания не обращали ни малейшего внимания, и, получив один раз ощутимый удар по рёбрам, Лаэрта перестала елозить. Остаток ночи она провела, всячески ругая себя: она пожелала узнать целую библиотеку, а вот узнать, кто пытался её похитить ещё со свадьбы с Говеном, как-то не додумалась.
На рассвете двое похитивших её мужчин остановились на поляне в лесу, по-прежнему полностью игнорируя сам факт присутствия Лаэрты. А ещё спустя полчаса к ним присоединился новый отряд, и девушка наконец узнала, по чьему приказу она оказалась в столь незавидном положении. Уже знакомый ей старик, что перенёс её из леса в замок Озара сразу после падения звезды, вновь был здесь. И она ещё раз отругала себя за то, что пустила всё на самотёк. Это же надо было быть настолько безалаберной, чтобы закрыть глаза на собственное похищение.
За последующие несколько дней пути девушке так ни разу и не развязали ни руки, ни рот. Ей лишь иногда давали немного воды, выливая на лицо несколько кружек воды, так что повязка, закрывавшая рот девушки, намокала, но этого едва хватало на пару
