лину. Хроника прожитых лет мелькала в памяти пожилой женщины полузабытыми кадрами и отчётливыми фотоснимками наиболее значимых событий. Руководящая должность, свадьба, рождение первого ребёнка. Пожилая женщина приоткрыла глаза, и в уголках её сухих век отчётливо блеснули серебром несколько скупых слезинок.
– Зинаида уже не успеет, – она подвела печальный итог своим долгим ожиданиям старшей дочери. – Мне очень жаль.
Младшая дочь Валентины Ивановны сидела в изголовье деревянной кровати и крепко сжимала материнскую ладонь. Раиса Михайловна Круглова как никто другой знала, что вопреки ожиданиям покидающей этот бренный мир женщины её старшая сестра сейчас находится отнюдь не на борту самолёта, совершающего международный перелёт. Бывшая поданная Страны Советов Анфиса Круглова, а ныне гражданка Греции Анфиса Полупундрике находилась на одной из вилл своего законного супруга, и возвращаться к родным берегам не планировала. Вместо этого она медленно поднялась с шезлонга, небрежно скинула с плеч халат и окунулась в прохладу огромного бассейна.
– Рейс задерживают, мама, – Раиса Михайловна всячески пыталась оградить Валентину Ивановну от горькой правды. – Она прилетит, правда.
– Двадцать лет уже летит, – печальная улыбка озарила светлый лик умирающей женщины. – Ну да Бог ей судья.
Как правило, каждый человек, покидающий наш праведный мир, уносит с собою в вечность множество тайн и целый ребус разноплановых загадок. Валентина Ивановна же, уходя, решила приоткрыть завесу тайны над непрочитанной главой прошедшей жизни. Время, когда держать язык за зубами было жизненно необходимой гарантией, кануло в Лету, и вместе с ним исчезли и многие опасения по поводу обоснованности своего последнего шага. Валентина Ивановна жестом подозвала дочь и, склонившись над её ухом, поведала занимательную историю, уходящую своими корнями в Смутные времена двоевластия и отчётливо поблёскивающую в свете нового дня золотыми россыпями царской казны.
Глава 1
Ночная Москва прекрасна лишь тогда, когда ты любуешься ею сидя на заднем диване нового «мерседеса» представительского класса или на худой конец за рулём последнего родстера от BMW. Когда же ты пытаешься заглянуть в душу столице сквозь грязное оконное стекло собственной кухни размером в шесть квадратных метров, то видишь нечто совсем иное, и душой это назвать сложно.
Аристарх Петрович Игнатьев печально вздохнул и обеспокоенно плюнул в распахнутую створку окна. Он усадил своё некогда могучее тело на табурет и, опершись спиной о стену, закурил. Приятная прохлада летней ночи навевала мысли исключительно философского характера, а несмолкающая третью ночь к ряду автомобильная сигнализация разбирала их на цитаты и пробуждала непоколебимую агрессию в жильцах всех окрестных домов.
Пронзительный дверной звонок раздался одновременно с тем, как сигаретный пепел упал на пивной живот Аристарха Петровича, заставляя его прервать порочный круг собственных мыслей и затушить окурок в хрустальной пепельнице.
Игнатьев распахнул дверь и водопадом низменных желаний пробежал по пышному телу соседки.
– Тебе чего надо, Котикова? – он лукаво улыбнулся и сделал шаг в сторону. – Только не говори, что ты за солью пришла.
Марина Николаевна Котикова за долгие годы соседства привыкла к неприкрытому цинизму и своеобразному юмору Аристарха Петровича. А потому без долгих церемоний прошла на кухню и, вытащив из пачки сигарету, ловко крутанула колёсико зажигалки.
– Ночь на дворе, Аристарх, – Котикова сделала глубокую затяжку и выдохнула табачный дым в открытое окно.
– Что-то я не пойму, Маринка, – Игнатьев сфокусировал взгляд на выступающих из-под халата ногах пышногрудой соседки. – Обычно если разведённая женщина является в гости к одинокому мужчине посреди ночи, то означать это может лишь одно. Женщине тоскливо и одиноко. Ей хочется тепла и ласки.
Аристарх Петрович печально причмокнул и вынес окончательный вердикт своей логической последовательности.
– Но судя по твоим небритым ногам и отсутствию макияжа на сонном лице, пришла ты не за этим.
– Всё верно, дорогой, – наигранная улыбка Марины Николаевны красноречиво свидетельствовала о том, что её поздний визит носит исключительно деловой характер.
– Понятно, – Игнатьев бессильно пожал плечами и хитро прищурился. – А могла бы и порадовать моё серое одиночество своей женственной благосклонностью.
– Могла бы, Аристарх. Но не буду. Поскольку берегу себя для принца. И на меньшее не размениваюсь.
– Для принца? – Игнатьев невольно поморщился, и уголки его потрескавшихся губ растянулись в широкой улыбке. – Это в сорок-то лет, и после двух неудачных браков.
– Именно, – Котикова уверенно кивнула головой. – Ты вот когда сахар в чашку с чаем сыпешь,
