рекомендации, – Толстикова прошла стороной мимо лирического отступления своего шефа.
– Хорошо, – Кудрявцев утвердительно кивнул головой. – Надеюсь, с рабочим местом Диану Витальевну вы уже ознакомили?
– Разумеется. И должностные обязанности мы также изучили.
– Золотой вы мой человек, – Кудрявцев мило улыбнулся. – И что бы я без вас делал?
– Всё то же самое, Валерий Семёнович, – Толстикова слегка наклонила голову. – Я могу идти?
– Да, конечно, Наталья Андреевна. Идите.
Едва дубовая дверь в очередной раз прикрыла внутреннее убранство роскошного кабинета, Валерий Семёнович позволил себе немного расслабиться и взглянуть на своего нового секретаря широко открытыми глазами. Картина, представшая перед взором столичного толстосума, была поистине впечатляющей. Идеальные черты лица навевали мысли о творчестве Леонардо да Винчи. Густые тёмные локоны едва касались грациозных плеч. Покатые бёдра и притягательный размер груди напоминали о том, что рай на земле всё же существует. А длинные стройные ноги доподлинно утверждали, что покорить эту вершину смогут лишь избранные смельчаки.
– Присаживайтесь, Диана, – Кудрявцев указал на кожаный диван.
За свою долгую и насыщенную жизнь Валерий Семёнович видел бесчисленное множество красивых женщин, но день грядущий открывал перед ним новые горизонты. Подобную красоту Кудрявцев не встречал даже на пляжах Лазурного берега, и также не сталкивался с ней в респектабельной тиши мексиканского Тулума.
– Музейная редкость, – на удивление самому себе Кудрявцев озвучил свой экспертный вывод.
Диана Витальевна Кузина доподлинно знала о своих природных достоинствах и их же выгодно подчёркивала. В возрасте восемнадцати лет девушка впервые ступила на подиум, а уже через два года ведущие агентства Милана и Парижа стояли в очереди, чтобы заключить с ней взаимовыгодные контракты. В последующие три года Кузина сделала головокружительную карьеру в модельном бизнесе. После русская модель засветилась в грязной истории с наркотиками и сутенёрами, и интерес к ней угас так же внезапно, как и вспыхнул.
– Простите, Валерий Семёнович, – Кузина стеснительно улыбнулась. – Вы сейчас о чём?
Случайно обронённая фраза заставила акулу капитализма неловко улыбнуться и сделать несколько глубоких вдохов.
– Диван, на котором вы сидите, – после короткой паузы произнёс Кудрявцев. – В своё время он принадлежал Фёдору Михайловичу Достоевскому.
– Странно, – Кузина провела рукой по гладкой коже. – А выглядит как новый.
Валерий Семёнович в обычной жизни предпочитал говорить исключительно правду, но в свете собственной непредусмотрительности решил разбавить свою непорочность минимальным количеством лжи.
– Хорошо сохранился, – уточнил Кудрявцев.
Восторженный взгляд Валерия Семёновича, прицельно направленный на безупречную
