нагнетай, – зло фыркнул Спиридонов и вопросительно взглянул на Кудрявцева. – Точно отпустишь?
– Отпущу. Ещё и бутылку коллекционного коньяка в дорогу дам.
Выбор был очевиден. Возможность прожить несколько лишних лет и умереть от старости заманчиво подмигивала Георгию Спиридонову из-за угла. Старый вор решил, что сделка эта выгодная и перспективная. Он, особо не задумываясь, променял профессиональную честь на собственную жизнь. И в итоге оказался в выигрыше.
– Тётка одна на меня вышла, – честно признался Спиридонов. – Толстая такая. Всё лицо в веснушках.
– Как зовут тётку? – спросил Старосельцев.
– Антонина Егоровна. Лет сорок пять. Язык как помело.
Валерий Семёнович встретился взглядом с дочерью. О подобном персонаже Кудрявцев слышал впервые. Запутанная история уходила в сторону.
– И что, именно она и выступала в качестве заказчика? – уточнил Кудрявцев.
– Нет. Она посредник. Типа для подруги старалась.
– Как зовут подругу? – поинтересовалась Кудрявцева.
– Раиса Михайловна, – нехотя ответил Спиридонов.
– Круглова?
– А я почём знаю? – Спиридонов ухмыльнулся. – Я у заказчиков фамилии не спрашиваю.
Старосельцев достал из внутреннего кармана пиджака снимок Кругловой. Он протянул фотографию Жоре.
– Она?
– Точно она, – Спиридонов уверенно кивнул головой. – Сразу мне не понравилась. Важность зашкаливает. Да и вообще. Не в моём вкусе.
После того как Валерий Семёнович выяснил имя заказчика, оставалось лишь разузнать цель этого несанкционированного визита.
– Зачем приходил?
– Брошь, – тихо ответил Спиридонов. – Старая серебряная брошь. С камнем по центру.
Неожиданная истина вызвала удивление как на лице хозяина дома, так и на милом личике его дочери. Евгения озадаченно пожала плечами.
– Зачем она ей?
– Извини, крошка, – Спиридонов сухо кашлянул. – Это вне моей компетенции. Моей задачей было выкрасть брошь. Её дальнейшая судьба меня мало интересует.
– Свободен, – Кудрявцев кивнул в сторону Спиридонова. – Забудь, Жора, о том, что ты здесь был. И разговора у нас никакого не было. Проводи его, Антон. И коньяк ему дай.
Старосельцев развязал старому пройдохе руки и подтолкнул к двери.
– Брошь под твоей кроватью, крошка, – бросил через плечо Спиридонов. – Благодарю хозяина дома за снисходительность.
Валерий Семёнович вопросительно взглянул на дочь.
– Что думаешь?
Евгения долго размышляла над заданной теоремой. Ответ так и не пришёл, и она была вынуждена сдаться.
– Я не знаю, папа. Не думаю, что она стоит баснословных денег. Обычный янтарь, серебро. Приблизительно начало девятнадцатого века.
– Не
