ершенно ничего не видно, и я боялась лишний раз ступить куда-нибудь, чтобы не сшибить стол или не упасть самой. Но гораздо страшнее было понимание, что где-то в этой тьме скрывается таинственный преподаватель, которому я должна отдать папку с документами.
Наг.
Мирай – получеловек-полузмей с огромным длинным хвостом, который может обвить меня с ног до головы и задушить в собственных кольцах.
– Я рад, что ты пришла не слишком поздно. Скоро ночь, а у меня еще довольно много дел.
Спокойный, обволакивающий голос продолжал звучать из темноты, а затем следом за ним раздался и тихий шорох.
Словно шелк струился по шелку…
Под кожу будто кто-то просыпал мелкий раскаленный порошок. А затем я почувствовала, как мою руку сжала мужская ладонь.
Я вздрогнула от неожиданности, подавив крик.
Клянусь, мгновение назад рядом со мной никого не было. Как же тихо этот змей передвигается!
Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Это ведь всего лишь преподаватель… Самый обычный…
Почти.
– Пойдем, – повторил он и чуть сжал кисть. Его ладонь была широкой и горячей, чуть шершавой и приятной на ощупь.
В голове запульсировало, меня ни с того ни с сего бросило в жар.
– У меня тут… – через силу проговорила я, тряся папкой с документами, но мужчина перебил:
– Тише, пойдем.
Я должна была просто отдать эти проклятые бумаги! Но, к несчастью, я должна была отдать их лично заместителю ректора – мираю по имени Астариен Риш. Мастеру ядов Шейсарской академии Самоцветов, преподавателю, в котором не было ничего необычного.
Ничего, кроме огромного змеиного хвоста…
И прямо сейчас этот самый обычный мастер ядов схватил меня за руку и куда-то потащил в кромешном мраке!
Я знала, что наги, в отличие от меня, прекрасно видят в темноте, и это успокаивало. Наверняка мирай не задумал ничего ужасного! Просто забыл, что люди вроде меня ночным зрением не обладают.
Однако в этот момент в ушах вновь будто вживую прозвучал голос подруги с Медной улицы:
“Говорят, мастер ядов из академии Самоцветов – настоящее чудовище…”
Я встряхнулась, отгоняя наваждение, пока Астариен продолжал куда-то меня тянуть. Но голос болтливой подруги все продолжал и продолжал вещать у меня в голове:
“Астариен отравил собственного предшественника, чтобы занять его место! А до этого – всадил ритуальный кинжал в Первого жреца богини Иль-Хайят… И его никто не наказал! Потому что его боится сам царь…”
Я хотела бы сказать, что все это чушь. И даже старалась думать таким образом, пока добиралась до академии сегодня. Но чем сильнее звучал таинственный шорох вокруг меня, чем сильнее я ощущала, как что-то огромное надвигается словно со всех сторон, тем ярче становились страхи.
“Его глаза – как кровь богов, а длинный змеиный хвост наводит ужас даже на его соплеменников-мираев… Люди зовут его Багровым змеем…”
Несмотря на то, что я всю жизнь прожила в Шейсаре, городе нагов, мне не доводилось видеть ни одного из Великих змеев. Мой дом располагался далеко на окраине, там мираи никогда не появлялись. И сейчас, ощущая, как где-то рядом шуршит громадный хвост мастера ядов, я потихоньку впадала в ужас.
Я понятия не имела, что из сказанного подругой – правда, а что – вымысел. Но надеялась, что мне не доведется этого узнать в принципе.
– Постой тут, милая, – проговорил мужчина снова своим мягким проникновенным голосом, от которого внутри словно кто-то провел кончиком павлиньего пера.
И я послушно замерла. Это его “милая” звучало странно, но неожиданно приятно.
Вдруг этот мастер ядов не такой уж и монстр?
Однако уже через мгновение я была готова резко поменять свое поспешное впечатление.
Лица невесомо коснулись мужские руки, а затем я почувствовала, как мне на глаза упала повязка.
Сердце подскочило к горлу. Вмиг стало жарко, а от непонимания, смешанного с растущим страхом, в кровь будто напрямую вкололи игристое вино.
– Зачем?.. – начала было спрашивать я.
Мало того, что это было пугающе странно, так ко всему прочему я ведь все равно ничего не видела. На кой мне повязка?..
Вот этот вопрос должен был сразу дать мне понять, что произошла чудовищная ошибка. Но, к сожалению, он не дал. Я была настолько сконцентрирована на страхах и эмоциях, настолько поглощена темнотой и шуршанием невидимого хвоста, что не смогла ничего
