А маме и сестре – платки из натурального шелка.
«Родные» были счастливы и благодарны мне за подарки.
В Волхове я пробыл до понедельника. В воскресенье, прогуливаясь, встретил свою одноклассницу. Расцеловались.
– Женька, прекрасно выглядишь! Твоя мама говорила, что ты женился и живешь в Китае. В отпуск приехал?
– В отпуск! А вы как тут?
– Да никак! «Карточки» ввели…Старые люди говорят, как в войну…
– А я и не знал. Мама не писала. Наверное, не хотела меня расстраивать…
Дома попросил маму никому не говорить, что я вернулся. Не хотел, чтобы меня жалели.
Глава 28
Я никогда не интересовалась политикой, хотя и понимала, что училась на факультете, на котором нельзя было достичь каких-то высот, не будучи партийной. И тем не менее, я сумела продержаться комсомолкой в течении всех учебных лет. А потом наступила «перестройка» и я стала горячей поклонницей Михаила Сергеевича Горбачева. Несмотря на продуктовые «карточки» и другие трудности. Я прекрасно понимала, что без этого не проходят никакие реформы.
Когда я стала невесткой Максима Тимофеевича, данные вопросы стали подниматься на наших еженедельных чайных церемониях. Поначалу я отнекивалась, утверждая, что не разбираюсь в политике, но потом решила отстаивать свою позицию. Как я и ожидала, Максим Тимофеевич не был сторонником реформ, они ему были не нужны, потому что его семья и так жила хорошо, и к тому же, в отличие, от большинства жителей Советского союза, постоянно не просто бывал, а жил за границей. А сейчас, и он, и Олег работали в МИД на хороших должностях и с приличной зарплатой.
– Максим Тимофеевич, так получилось, что большинство жителей Советского Союза живут совсем не так, как вы. Взять хотя бы мою семью. Родители – люди с высшим образованием – всю свою жизнь получали не больше 100 рублей. И, как и многие, ленинградцы, были «счастливыми» обладателями двух комнат в коммунальной квартире. Нам еще повезло, что у нас была ванная, а вот моя одноклассница до сих пор живет в квартире, где ее нет и семья всю жизнь ходит в баню. Я уже не буду говорить о таких банальных вещах, как вечный дефицит – отсутствие в магазинах элементарных продуктов или вещей. А как можно что-то изменить, если не провести реформы?
– А знаешь, Вера, ты в чем-то права. Конечно, и в Москве не все люди, живут, как мы: в отдельных квартирах и имея хорошую работу… а что, касается, «перестройки», то мне почему-то кажется, что через год – другой все закончится…
После подобных разговоров, я, естественно, не могла просить Максима Тимофеевича оказать мне содействие в трудоустройстве, а лето заканчивалось и неумолимо приближался сентябрь…
Я вовремя вспомнила, что Ванда – дочь известного московского писателя и сценариста. И она мне говорила, что отец устроил ее переводчиком с английского на полставки в Союз Писателей СССР.
Попросив Ванду о встрече, я поинтересовалась: не может ли она устроить и меня переводчиком в Союз писателей? Она, естественно,
