голос, и она поспешно дописала один большой иероглиф «дождь».
«Хм, так ты будешь жить дальше?» – вмешался еще один голос.
Момоко-сан, притворившись, что не слышит, продолжает писать: «Тысячелетний дождь».
Оказывается, есть дождь, продолжавшийся тысячу лет.
«Правда, что ли? Когда это?»
«Да четыре с половиной миллиарда лет назад или около того, когда Земля появилась еще только. Тогда поверхность ейная покрыта вязкой магмой была, и тыщу лет, аж тыщу лет дожди лили…
«Это ж как наскучить может, точно опротивеет все! Что, всю тыщу лет, каждый день, прямо без продыху?
«Так море синее появилось. Да, тогда-то и зародилось оно. У меня тоже тыщалетний дождь имеется».
– Ха! Это еще что?
– Мое море – это…
Момоко-сан, замешкавшись с ответом, начала яростно писать на стекле: «Уже скоро…»
Звонок. От Наоми. Уже скоро она позвонит.
На лице Момоко-сан на мгновение появилось замешательство, но тут же его сменила переполнявшая все ее существо радость.
То, что она, так радовавшаяся звонку дочери, как маленькая, стеснялась и пыталась притворяться равнодушной, было сейчас просто нестерпимо.
Почему же дочь, которая жила так близко, но ни разу ей не позвонила, вдруг… но все равно, как хорошо! Невозможно хорошо!
В тот день она повторяла одно и то же действие: постоянно оглядывалась на телефон и подолгу на него смотрела.
Наоми позвонила в третьем часу.
– Мама, у тебя туалетная бумага есть? – первым делом спросила Наоми. Ее голос был спокоен, в нем слышалась улыбка.
– Да, еще терпит. – Голос Момоко-сан стал неестественно визгливым.
– А моющие средства?
– «Да есть пока. И для стирки, и для кухни.
– А молоко?
– Пачки две не помешают.
– Овощи?
– Есть дайкон и полкочана капусты.
Момоко-сан отвечала стремительно, реагируя немедленно, будто звук ударяется о преграду – и сразу отскакивает. Она хочет уловить мельчайшие интонации голоса дочери, отреагировать на них, и это желание все пересилило, вот Момоко-сан и вкладывает огромные усилия в разговор ни о чем.
«Ох, батюшки мои. Как птенец с разинутым клювом, что ждет мать. Все наоборот. Ты, дряхлеющая мать, ждешь корма, который тебе ребенок приносит, мать и ребенок местами поменялись», – засуетились вдруг голоса, высмеивавшие Момоко-сан, но она не обратила на них внимания.
Она не думала, что такой день может наступить. Что она вот так вот сможет говорить с Наоми, на которую уже махнула рукой. Уголки губ невольно поползли вверх. Наоми живет в двадцати минутах езды от нее.
У нее своя семья: муж – учитель рисования в средней школе, они познакомились благодаря общей любви к живописи, и двое детей-младшеклассников: девочка и мальчик.
Когда
