каменщиком на строительство особняка где-то на Успенском шоссе. Через какое-то время он с помощью нехитрых арифметических действий уличил подрядчика в утаивании денег от рабочих, набил ему морду и снова оказался без работы. Тогда, учитывая свою склонность к силовым решениям жизненных коллизий, Каракозин поступил вышибалой в казино «Арлекино» – и поначалу все шло прекрасно. Но однажды он сгреб какого-то мозгляка. Тот так напился, что мог лишь выть по-волчьи да еще кусать проходящих мимо дам за ягодицы. Джедай отвел его в уютное место и прицепил наручниками к батарее парового отопления. Как только мозгляк протрезвел настолько, что смог связно выражать мысли, он первым делом назвал место своей работы – пресс-центр Администрации Президента – Каракозина вышибли…
Тут-то Башмаков и предложил ему за компанию отправиться в Польшу. И Джедай не только согласился, надеясь радикально пополнить мешок с подарками, но и развил такую бурную деятельность, что Олег Трудович почувствовал себя птахой, залетевшей по собственной дури в аэродинамическую трубу. На каракозинской «божьей коровке» они метались по Москве, скупая все, что могло заинтересовать взыскательного польского потребителя: пластмассовые цветы, градусники, детские игрушки, водку и, конечно, американские сигареты, стоившие во внезапно обнищавшей Москве дешевле, чем в благополучной Варшаве.
Потом все это тщательно упаковывали, прикрывая запретные сигареты и водку разными синтетическими невинностями. Казалось, Каракозин всю жизнь занимался именно этим – тогда-то он и смастерил для себя и Башмакова специальные брезентовые баулы-рюкзаки с двойным дном и съемными колесами.
– Если наладить выпуск таких баулов, – утверждал Рыцарь Джедай, – то, учитывая всенародный размах «челночества», можно озолотиться! Хватит даже на спонсирование отечественной космонавтики!
– Ты сначала так съезди, чтоб тебе самому хватило! – хмуро заметил Гоша, которого раздражала жизнерадостная ураганность Каракозина. – А колеса тебе во время посадки отломают…
Гоша оказался прав. Колесо отлетело и пропало во время самой первой поездки.
Белорусский вокзал, куда они приехали на «божьей коровке», набитой тюками и баулами, напоминал зону срочной эвакуации: сотни людей несли, тащили, волокли, катили, перли, кантовали, толкали, пихали мешки, коробки, баулы, тележки, рюкзаки, сумки, рулоны… «Челноки» толкались, переругивались, и хотя у каждого имелся не только билет, но и загранпаспорт, все так торопились к поезду, будто он был самым последним, спасительным, а опоздавших ждала лютая смерть. У одного мужика лопнул мешок – и оттуда посыпались сотни маленьких пластмассовых Чебурашек вперемешку с крокодилами Генами.
– А это для чего? – спросил недовольный Гоша, когда Каракозин вынул из багажника «Победы» гитару с автографом барда Окоемова.
– Для души! – весело ответил Джедай.
– Для души… Машину-то где оставишь?
– В переулке.
– Смотри
