страшной катастрофой, когда летом 1690 года объединенный флот голландцев и англичан потерпел поражение в сражении с французами у мыса Бичи-Хед, потеряв 11 судов. Эти новости спровоцировали панику в Лондоне и других городах, поскольку теперь полномасштабное вторжение врага на британские земли казалось не только возможным, но и неизбежным. Было созвано местное ополчение: на побережье Девоншира собрались отряды, вооруженные мечами и вилами, готовые дать отпор любому французу. Серебристая гладь моря, служившая Англии как «крепостной ров замку», теперь была в руках давнего неприятеля. Что, если его флот направится вверх по Темзе?
Но французского вторжения так и не произошло, или, во всяком случае, оно не было столь масштабным. Тысяча французов высадилась в Тинмуте, где они разграбили и сожгли рыбацкую деревню, после чего сразу же вернулись на корабли и отплыли. Это было показательное выступление, дающее, впрочем, представление об излюбленной французской тактике захвата. Лорд-адмирала флота Артура Герберта, 1-го графа Торрингтона, арестовали и отправили в Тауэр за неисполнение должностных обязанностей. Позднее военный суд его оправдал, однако при дворе Вильгельма его отвергли. Герберт потерял должность первого лорда Адмиралтейства и был вынужден оставить службу.
В начале сентября 1690 года Вильгельм отправился через Ирландское море в Бристоль, предварительно отдав приказ Джону Черчиллю, графу Мальборо, разделить командование в рамках ирландской кампании с двумя иностранными генералами. Король пустился в неторопливое плавание – поистине триумфальное шествие – в Кенсингтонский дворец. В следующем месяце парламент принял решение выделить ему четыре миллиона фунтов на армию и флот в рамках продолжавшегося конфликта с Францией. Предполагалось, что средства удастся выручить за счет введения нового земельного налога и удвоения таможенных сборов и акцизов – такое увеличение государственной казны ознаменовало появление так называемой финансовой или фискальной политики государства. Это был жест, совершенный в равной степени от страха и из благодарности: членов парламента все еще тревожила перспектива французского вторжения.
А король уже был на пути в Гаагу для участия в конгрессе, в ходе которого ему предстояло объединить союзников и сформировать общую военную стратегию. Разумеется, все они, за исключением голландцев, преследовали собственные интересы и не желали воевать. Так, Дания и Швеция полагали, что из-за удаленности от театра военных действий им следует держаться в стороне. Вильгельм заподозрил их в подготовке мирного договора с Францией, что фактически означало бы поражение. Курфюрст Бранденбурга не желал приходить на помощь Испанским Нидерландам. Курфюрст Саксонии отозвал свои войска с зимних квартир, условия в которых он счел неудовлетворительными. Императора Священной Римской империи Леопольда I куда больше занимала Османская империя, чем Франция. Однако сильной стороной Вильгельма была дипломатия:
