взрослого населения городов сократился[199]. В ряде городов, рабочих поселков, а также Москве, Ленинграде численность «лишенцев» действительно снизилась[200].
Мы полагаем, что в первой половине 1930-х гг. сведения о реальной численности «лишенцев» в стране были фальсифицированы. В пользу этой версии свидетельствуют косвенные данные: в 1934–1935 гг. в стране насчитывалось не менее 1,5–2 млн спецпереселенцев и заключенных[201]. При этом их совокупная численность постепенно увеличивалась. Поскольку представители названных категорий входили в число лиц, лишенных избирательных прав, то общая численность «лишенцев» должна увеличиваться тоже. Спецпереселенцы и заключенные были вообще исключены из официальной статистики «лишенцев», властями учитывались лишь те из них, кто «оставался на воле». К сожалению, в архивах нам не удалось найти сведений о численности «лишенцев» в декабре 1936 г., на момент ликвидации самого института «лишенчества», а также восстановленных к этому времени. Но совершенно очевидно, что официальная статистика не имеет ничего общего с реальными данными о «лишенцах» 1930-х гг., которые остаются для нас неизвестными.
Источники формирования, демографические, социальные и культурные характеристики «лишенцев»
Изучение сибирских городских «лишенцев» проводилось на материале г. Новосибирска. В 1925–1930 гг. Новосибирск являлся центром Сибирского края и Новосибирского округа, а в 1930–1937 гг. – центром Западно-Сибирского края и Новосибирского района. В 1920–1930-е гг. это был типичный крупный сибирский город. Поэтому на основе анализа данных, касающихся новосибирских «лишенцев», можно создать модель, которая поможет изучению этой группы в других крупных сибирских городах.
Исследование сельских «лишенцев» проводилось на примере трех районов Новосибирской области – Кочковского, Мошковского и Черепановского. В 1925–1930 гг. они входили в состав двух округов – Новосибирского (Мошковский и Черепановский районы) и Каменского (Кочковский р-н).
Тенденции изменения численности лишенных избирательных прав, типичные для сельской местности страны, республики и Сибирского края, получили полное отражение в рассматриваемых Новосибирском и Каменском округах. В 1926/27 г. в Новосибирском округе насчитывалось 9010 «лишенцев» (3 % от взрослого населения округа), в Каменском – 6469 (3,2 % от взрослого населения округа), в Сибирском крае – 102 489 (2,9 % от взрослого населения края)[202]. В 1929 г. численность «лишенцев» в этих округах значительно выросла и составила в Новосибирском округе – 14 226 чел. (4,2 % от взрослого населения), в Каменском – 7685 (4 %), в Сибирском крае – 165 866 (4,4 %)[203]. Достоверные сведения о численности лишенных избирательных прав в кампанию 1930/31 г. и в 1934 г. отсутствуют, официальная статистика показывала уменьшение относительных показателей в 1931 г. до 3,5 %[204], в 1934 г. – до 2,6 %[205].
Изучение «лишенцев» г. Новосибирска
ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 112. Д. 7. Л. 12.
Там же. Л. 14.
См.: Ивницкий Н.А. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928–1933 гг.). М., 2000; Красильников С.А. На изломах социальной структуры. Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917– 1930-е гг.). Новосибирск, 1998.
Итоги выборов в Советы РСФСР в 1929 г. Вып. 1. С. 84–86; Каврайский В., Хамармер И. Уроки классовой борьбы. Новосибирск, 1929. С. 105.
Итоги выборов в Советы РСФСР в 1929 г. Вып. 1. С. 84–86.
Итоги выборов в Советы РСФСР в 1930–1931 гг. С. 31.
Выборы в Советы в СССР 1934–1935 гг. С. 83.
