в департамент снова. На сей раз он настаивал на том, что детям для нормального развития необходимо правильно питаться, а посему требуется открытие сети кафе-столовых, специализирующихся на здоровой детской пище.
Волошин слушал его рассеянно и молча, только периодически кивая.
– Так вы согласны со мной? – устав от долгих аргументов, в лоб спросил посетитель.
Фамилия его была Дружников.
– Вы оставьте заявку, мы рассмотрим, – заявил Волошин, оторвавшись от своих мрачных мыслей.
Дружникову, конечно, хотелось бы получить точный ответ прямо сейчас, и, разумеется, положительный. Для этого он даже задержался возле стола, но Волошин смерил его профессиональным отстраненным взглядом, не оставляющим сомнений в том, что аудиенция закончена. Дружников все понял и вышел в приемную.
Его место тут же занял сухощавый юркий мужичок неопределенного возраста – ему можно было дать от сорока до шестидесяти – по фамилии Собакин. Он тут же с места в карьер принялся горячо увещевать Волошина в том, что в Москве совершенно необходимо открыть клуб по интересам для пожилых одиноких людей и совместить его с приютом для бродячих животных. Одинокие пенсионеры должны общаться не только между собой, но и с братьями нашими меньшими, а также иметь возможность забрать понравившегося питомца с собой.
Волошин слушал вполуха. Он отлично знал, что этот посетитель получит отказ. Его старушечья и кошачья богадельня была абсолютна никому не нужна, коммерчески не выгодна и практически нерентабельна. А поэтому не стоило его обнадеживать. Никто эту заявку и рассматривать не станет.
Когда Собакин закончил и выжидательно уставился на Волошина, тот покачал головой и сказал:
– К сожалению, этот проект невозможен.
– То есть как? – Посетитель вытаращился на него, и Волошин понял, что ему явно не сорок, а гораздо больше.
Собакин наклонился над столом, и сразу стали видны и морщины, и воспаленные покрасневшие глаза, и фиолетовые прожилки на носу.
– Да очень просто. – Волошин пожал плечами. – Строительство данного объекта невыгодно городу. Средства на него пойдут немалые, а когда они окупятся? Да никогда, потому что предприятие это не даст никакой прибыли. Более того, одни убытки. Ну и зачем нам это нужно?
– Да вы что? – Собакин приподнялся на стуле. – Разве можно оценивать значение данного предприятия деньгами? Это же общечеловеческие ценности! Духовные!
Волошин со скепсисом смотрел на него. Он в душе уже пожалел, что заявил об отказе в лоб. Нужно было поступить хитрее: принять документы, сказать, что заявка будет самым тщательным образом рассмотрена, после чего вынесено решение. И все. А потом Собакин просто получил бы по почте письменный, официально заверенный отказ, и таким образом он, Вадим Юрьевич, был бы избавлен от негодования, выражаемого теперь этим субъектом.
М-да, неверно оценил его Волошин, прокололся в психологии.
