визуального контакта. Разумеется, я говорила себе, что мне нужна любовь. Такая, что прямо конец света, сокрушающая душу, меняющая жизнь, одержимая ЛЮБОВЬ. Каждый контакт с новым парнем казался фаталистическим и острым. Этот парень будет венцом творения. Этот момент будет моей спасительной благодатью…
Что подводит нас к заключительным этапам.
3) Рассказать что-то такое, что кажется твоей самой сокровенной, самой темной тайной, но на самом деле ею не является – потому что это сделало бы тебя беззащитной, дурочка!
4) Попросить парня поделиться своими самыми сокровенными, самыми темными тайнами.
Очевидно, что эмоциональная близость – ключ к любым здоровым, цветущим отношениям. Она же является ключом к любым вредоносным, психологически манипулятивным отношениям. Я достаточно быстро поняла, что, когда посвящаешь кого-то в свою тайну, становишься уязвима перед этим человеком, и это дает тебе бесценную власть, потому что ты всегда сможешь использовать эту известную ему тайну в целях эмоционального шантажа. Например, если парень злится на тебя, потому что ты при нем флиртовала с другим, можно сказать нечто вроде:
«Прости! Я была такая пьяная! [Начинай плакать.] Думаешь, я стану алкоголичкой, как моя мать?»
Мне было легко придумывать собственные «тайны», потому что у меня имелся широкий ассортимент сочных и непристойных секретов, причем мне не приходилось на самом деле выдавать ни одной из тех, которые я желала сохранить. Я просто выбирала ту правду, которая вызвала бы у парня наибольший отклик. Например, я могла сказать:
«Моя мать – алкоголичка», если знала, что у парня в семье есть проблемы с зависимостью, или
«Мой папа пару раз пытался покончить с собой», если парень признавался, что у него депрессия, или
«Я режу себя, когда мне грустно», если парень был особенно жалостлив.
Все эти тайны отлично годились, чтобы ими делиться, поскольку не просто были сокровенными, темными, интимными, но и позволяли мне выглядеть трагично и красиво. Обычно, поделившись такой «тяжелой» тайной – и не имело значения, что я уже рассказывала это нескольким другим мальчикам только в текущем месяце, – я прессовала парня, заставляя признаться в чем-то таком, что он хранил в глубине сердца. Иногда, если он сильно сопротивлялся, я буквально выбивала тайну из него в беседе, напоминавшей по стилю допрос.
К окончанию девятого класса я прожила в Боулдере год и довела свой метод почти до совершенства. Мы с моим другом Кайлом прислонились к въездным воротам школы, дожидаясь маму, которая должна была меня забрать. Был июнь, и в воздухе разливалось тепло.
– Ты веришь в бога? – спросила я его.
– Да как-то не очень, а что?
– Не знаю… В смысле, как думаешь, что происходит, когда мы умираем?
– Понятия не имею.
– Ты боишься смерти? – Я заглянула ему в глаза, потом уставилась
