не очень, – ответил я, – я больше по Булгакову.
– Вот ведешь, Федя, никто тебя не любит, – глубокомысленно изрёк Афтонгил, и залился гомерическим смехом. А попросту заржал.
– Я не Достоевский! – и я отчётливо услышал звук подзатыльника, – Чего там, на приборах, Ал?
– Ещё маленько осталось, та-а-ак, ага, готово, заводи!
– Три, пятнадцать! – сказал завлаб, и чем-то щёлкнул, по всей видимости, а точнее невидимости, это был какой-то рубильник.
Сперва ничего не происходило, но потом. Потом весь мир за мгновение сжался в точку, и расширился до размеров бесконечности. А потом вновь обрёл нормальные и привычные размеры, и перед глазами всё поплыло. Картинки из жизни; вот я совсем ещё маленький учусь кататься на велосипеде, папа бежит сзади и придерживает за багажник, а потом отпускает. Я проезжаю метров пятьдесят, а потом падаю. Мне больно, но я встаю и улыбаюсь, потому, что мне хорошо и радостно. А вот я прихожу в первый класс. Вокруг незнакомые дети, незнакомые взрослые, и мне становится как-то неуютно. Вот мелькают картинки из жизни, периода школы. Уже выпускной, но я на него не пошёл, а вместо этого сидел всю ночь в парке, ел мороженое и смотрел на звёзды. Потом картинки обучения на юрфаке. Мне чрезвычайно скучно здесь учится, но я терплю. Раз уж взялся, то доводи дело до конца. Попойки со студентами, сдача курсовой, диплом. Торжественный вечер, после получения диплома, с которого я ухожу. Одногруппник что-то мне говорит, я не соглашаюсь и иду к выходу из зала. Ко мне подходит незнакомая девушка, мы смотрим друг на друга, о чём-то говорим. А потом вдвоём идём в парк, смотреть на звёзды и есть мороженое. Её тоже, как и меня, не устраивает псевдо культурная программа торжественного вечера. Утром я провожаю её до дома. Родителей нет, и она приглашает меня немного посидеть. Я остаюсь.
А вот уже работа. Я качу тележку с товаром. Она большая и тяжёлая. Я смотрю в сторону, и вижу что-то доброе и приятное. Улыбаюсь. Мне хорошо.
В этот момент сознание отключается, я даже не успеваю понять, как и почему.
– Все показатели в норме, прошло успешно.
– Эй, братуха, просыпайся! Пора вставать!
Смутно, сквозь марево полузабытья, я услышал голоса. А потом ощутил несколько пощёчин, не сильных и не злых.
– Слухай, Федюня, может его водой полить?
– Да подожди ты, торопливый! Щас очухается.
Кто-то тряс меня за плечо. Сознание начало возвращаться. Я вспомнил, что нахожусь в лаборатории ЦРПС, и сознание окончательно вернулось ко мне. Я открыл глаза.
– О, вот видишь, я же говорил! А ты водой ещё хотел, – сказал стоящий рядом Федор.
– Братан! Как я рад! Ты как, живой? – Афтонгил склонился надо мной.
– Я сейчас пожевать чего-нибудь принесу, а то ты энергии много потратил. – это уже Алеар беспокоился.
Я посмотрел по сторонам, и обнаружил, что нахожусь уже не в кресле, а лежу на диване, стоящем в дальнем конце лаборатории. Я
