разбежались. Сверху падала откалывающаяся штукатурка, слышались крики:
– Спасите!
На другой стороне неширокой улицы собралась толпа зевак, молодежь увлеченно снимала происходящее на айфоны. Единственным, кто находился на одной стороне улицы с клиникой, был пожилой водитель «Скорой помощи», он уже готов был завести машину и отъехать в безопасное место.
– Эй! – крикнул ему Князев.
Мужчина обернулся. Было видно, что ему не хочется здесь задерживаться.
– Чего не убегаете? – спросил он.
– Хороший вопрос. Там завал, не пробраться. А тут решетка. Трос есть?
– Есть, – неохотно сказал водитель.
– Давай один конец мне, второй цепляй на фаркоп.
Водитель сдал задом к окну, заехав задними колесами на тротуар, покосился на расколотую, слегка накренившуюся стену и подал Богдану петлю металлического троса.
– На тебе еще и монтировку, – расщедрился он. – Без нее трос не закрепишь.
Князев протянул петлю сквозь решетку, просунул в нее монтировку. Водитель сел за руль и обернулся глядя в открытую дверцу.
– Пошел, – махнул рукой Богдан.
«Скорая помощь» осторожно двинулась вперед. Трос натянулся. Задние колеса машины стали понемногу пробуксовывать на газоне. Трос звенел, вот-вот оборвется. Водитель попался умелый, он не рвал вперед, а шел, как принято говорить, «внатяг». Решетка заскрипела, подались заложенные в стену анкера. «Скорая помощь» съехала на асфальт, и за ней, подпрыгивая, высекая искры, потянулась кованая решетка. Водитель остановил машину, высунулся из кабины, подняв большой палец.
– Есть. Я, честно говоря, думал, стена завалится.
И это не было преувеличением. Стена время от времени вздрагивала.
– Выпрыгивайте, – теперь Князев был спокоен за пациентов.
Мужчины могли помочь выбраться женщинам. Высота небольшая, метра два с половиной. Да и водитель «Скорой» готов был помочь внизу.
– Наверху пациенты есть? – Богдан еще плохо ориентировался в планировке клиники.
Он проработал тут охранником только три дня, да и было в хитросплетении коридоров много нелогичного, доставшегося зданию из прошлого.
– Там, на втором этаже, палаты нетранспортабельных пациентов, – выдохнула медсестра.
В ее глазах Богдан прочитал животный ужас. Девушка не могла заставить себя подняться этажом выше. Здание разваливалось, о чем свидетельствовал постоянный хруст, сыпавшаяся с потолка и с раскалывающихся стен штукатурка. А спасение было совсем близко – раскрытое окно с выдранной решеткой. Что она, хрупкая, могла поделать с нетранспортабельными пациентами? Погибнуть вместе с ними?
– Выпрыгивай, я один, – сказал Князев медсестре.
Та благодарно взглянула на него и забралась на широкий подоконник. Взвизгнув, прыгнула вниз, прямо в руки услужливого шофера.
– А ты? – спросил тот.
–
