Оли Поляковой. Да так, что мартовские коты нервно икают в сторонке. Осторожно повернула голову влево, затем вправо. Лежала я на полу в какой-то незнакомой комнате. Потолок, пол, стены – все было неимоверно белым. Я в больнице? Но почему на полу? Вот никогда я не сомневалась, что в наших больницах творится полнейший беспорядок. Это надо же, бросить больного на полу! Где эти санитары? Где-то на заднем плане промелькнула мысль, что в нормальной комнате должны быть окна и двери, здесь это отсутствовало. Более того, казалось, что этой комнате не было края, стены были где-то далеко и то скорее просто угадывались.
Я резко села и обернулась, чтобы увидеть кто же там так старательно рвет глотки. Если это и есть потерянные санитары им не поздоровится.
Картина, представшая передо мной, потрясла до глубины души. В метрах пяти от меня стоял стол полностью заставлен всевозможными яствами. Вокруг него сидели… эээ… кто? Я насчитала семерых субъектов в черных балахонах с натянутыми на голову капюшонами. Хэллоуин вроде бы осенью, а сейчас как бы июль. К чему маскарад? Еще больше внимание привлеки косы. Не в смысле волосы, а в смысле та самая коса, которой в деревнях траву косят. Темное бревко, стальное и острое на вид лезвие. Вся эта веселая компания смеялась, пела «Королеву ночи» и сотрясала стопками в… Мамочки! Костлявые, как у самых настоящих скелетов, руки. Вот это грим!
– Опа! Девочки, лови пополнение, – воскликнул кто-то из них, и вся компания посмотрела в мою сторону.
Не будь я ребенком двадцать первого века, наверняка шлепнулась бы в обморок, когда семь черепушек с пустыми глазницами уставились на меня. А так всего лишь вздрогнула и нервно икнула. Надеюсь, это просто глюки.
– Чего сидишь там, милая? Подходи, не боись! – Затараторила одна из них старческим дребезжащим голосом.
– Давай, давай, тебе теперь уж точно боятся нечего, – хихикнула вторая вполне молодым голоском.
Дамочки, а что все они были женщинами я не сомневалась, захихикали, чокнулись и выпили, выдав дружное «ух».
– Имя? – Откашлявшись, обратилась ко мне, кажется, та самая, что первой заговорила со мной.
– Мое? – Брякнула я.
– Ну, мое мне известно, – снова засмеялась моя собеседница.
– Красневская Елена Александровна.
– О, это моя, – обрадовалась та, что сидела на третьем месте от меня. – Умерла от огнестрела?
– Умерла!?
От такого заявления я даже на ноги вскочила. Как так умерла? Что еще за шуточки такие? Я рассмеялась. Дамочки все разом замолчали и, кажется даже, с укоризной смотрели на меня.
– Это розыгрыш такой, да? Пашка решил меня проучить? Где камеры? Куда помахать? – Закрутилась я на месте в поисках тех самых камер.
– Как же тяжело с этой молодежью, – вздохнула дамочка, что общалась со мной.
– И не говори, – согласились с ней остальные.
Что произошло дальше, так и не поняла. Одна из этих дамочек махнула рукой,
