крыше солнечными батареями. А я-то представляла себе, что Павежо живут в ветхой лачуге… Вокруг машины носилась собака цвета молочного шоколада, а на ступеньках крыльца, опираясь на элегантную трость ручной работы, стоял мужчина. Слава богу, никакого ружья у него не было.
– Это Обин. Вы уже знакомы?
– Нет, но Лук и Джина мне о нем рассказывали.
– Ну, тогда я вас познакомлю. – Гидеон заглушил мотор. – Хочешь, я подожду и потом отвезу тебя обратно?
– Что ты, не нужно. Теперь я и сама найду дорогу.
– Я себе не прощу, если из-за меня ты совсем растаешь на солнце!
Я открыла дверцу.
– Не растаю. Спасибо!
– Ну ладно.
Гидеон выбрался из машины, и на него тут же сиганула Руби. Он погладил собаку и подошел ко мне.
– Не ожидал, что ты приедешь, Гид, – покусывая какую-то палочку, подал голос Обин и обернулся ко мне: – Мэм.
Опять это «мэм»! Вздохнув, я молча кивнула Обину.
Подскочившая Руби начала меня обнюхивать. На всякий случай я приняла более устойчивую позу, чтобы не упасть, и подняла коробку с пирогом повыше.
Обин сунул палочку в карман и свистнул. Руби немедленно подлетела к хозяину и, усевшись у крыльца, забила хвостом по земле, взметая облако пыли.
– Надеюсь, мы не помешали. Анна-Кейт ищет Саммер. – Гидеон быстро представил нас друг другу и повернулся ко мне: – Может, тебя все-таки подождать?
– Не стоит. Спасибо за помощь.
– Всегда рад помочь, Анна-Кейт. – Он помахал Обину и сел в машину.
Руби бросилась вдогонку за отъезжающим пикапом. Обин с беспокойством поглядел на меня.
– Не стойте на солнце. Идите сюда.
Я воображала Обина стариком – вероятно, потому, что такое имя больше подошло бы пожилому человеку. Но ему явно не было и пятидесяти. Стройный, мускулистый, на голову выше меня, с густой копной темных волос. Одет в обтягивающую синюю футболку и мешковатые джинсы. Может, недавно похудел, а может, из-за поврежденной ноги предпочитает широкие штанины.
– Ваша фамилия Кэллоу?
Я поднялась на террасу.
– Да.
– Сколько вам лет?
– Двадцать четыре.
Я видела, как он что-то сосредоточенно подсчитывает в уме, должно быть, вычисляя, кто мой отец.
– Ясно.
Уверенным шагом, хотя и заметно прихрамывая, Обин направился к застекленной части террасы и распахнул передо мной дверь. Я зашла внутрь.
Стекла покрывала паутина трещин. Краска на дверной раме потускнела и облупилась, потолочные панели провисли и перекосились, а в дощатом полу образовались широкие щели. Зато пара белых кресел-качалок были как новенькие: ни пятнышка. На расположенном между ними деревянном столике лежала библиотечная кулинарная книга, а рядом стояли баночка со льдом и запотевший графин с чем-то красновато-фиолетовым – скорее всего, сладким чаем.
– Садитесь.
