мероприятие? Грэм… это похороны твоего отца.
– Как будто это должно что-то для меня значить.
– Но это и правда что-то для тебя значит.
– Не надо решать за меня. Это унизительно.
– Ты устал, – сказала она.
Ну вот, ты снова решаешь за меня, что я должен чувствовать.
– Я посплю, когда мне стукнет восемьдесят или когда я стану моим отцом. Уверен, сегодня он спит особенно крепко.
Она поморщилась, но мне было все равно.
– Ты что, пил? – обеспокоенно спросила Джейн.
– За все года, что ты меня знаешь, разве я когда-нибудь пил?
Она окинула взглядом все окружающие меня бутылки с алкоголем и тихо выдохнула.
– Знаю, прости. Просто… ты поставил на стол еще несколько бутылок.
– Это посвящение моему мертвому отцу. Пусть он сгниет в аду.
– Не говори плохо о мертвых, – сказала Джейн, прежде чем икнуть и положить руки себе на живот. – Боже, ненавижу это ощущение. – Она убрала мои руки с клавиатуры и положила их себе на живот. – Как будто она бьет меня по всем внутренним органам по очереди. Это просто ужасно.
– Очень по-матерински, – с издевкой сказал я, не убирая рук.
– Я никогда не хотела детей, – выдохнула она и икнула еще раз. – Никогда.
– И вот мы здесь, – ответил я. Через два месяца Джейн придется родить живое человеческое существо, которое постоянно будет нуждаться в ее любви и заботе, и мне казалось, что она все еще не пришла к этому осознанию.
Если кто и был способен на проявление любви еще меньше, чем я, – это моя жена.
– Боже, – пробормотала она, закрывая глаза. – Сегодня ощущается особенно странно.
– Может, нам стоит поехать в больницу, – предложил я.
– Хорошая попытка. Ты едешь на похороны своего отца.
Черт.
– Нам все еще нужно найти няню, – сказала она. – Фирма дала мне несколько недель декретного отпуска, но они мне не понадобятся, если я найду приличную няню. Желательно маленькую пожилую мексиканку с грин-картой.
Я недовольно нахмурил брови.
– Ты же понимаешь, что это звучит отвратительно и по-расистски? Особенно в присутствии твоего мужа – наполовину мексиканца.
– Какой из тебя мексиканец, Грэм? Ты не знаешь испанского языка.
– И поэтому я не могу быть мексиканцем? Понятно, спасибо, – холодно ответил я. Порой моя жена становилась мне совершенно ненавистна. И хотя мы соглашались во многих вещах, иногда слова, вылетавшие у нее изо рта, заставляли меня усомниться во всех диаграммах, которые мы когда-либо делали.
Как кто-то настолько красивый мог быть настолько уродливым?
Стук.
Стук.
Не убирая руку с живота Джейн, я почувствовал, как у меня сжимается сердце. Эти слабые удары напугали меня. Я точно знал, что не подхожу для отцовства. История моей семьи наглядно демонстрировала, что из моего
