свежести. Ярко-красная копна свежеокрашенных волос делала ее похожей на павиана. И, хотя чисто внешнее сходство было поразительным, работала она совсем не с обезьяньей проворностью.
Вид борща возбудил меня и толкнул на немыслимый по тем обстоятельствам поступок: я сделал ей замечание. В ответ павианша процедила что-то по-своему, из чего я понял только два слова: «Успеешь, отдыхаешь».
– Вот именно, должен отдыхать, а не торчать здесь в вашей дурацкой столовой, – совсем обнаглев, прокричал я шепотом. На мои слова павианша оскалилась и совсем по-нашему, по-человечьи, прорычала в амбразуру, где мелькали такие же, как она, помятые личности:
– Валь, тута один выступает, пьяный, наверное, чё с им делать?
Даже тараканы, дружной стайкой пробегающие по стене, за которую я держался, замедлили свой бег. Шевеля усами, они уставились на меня, как бы ожидая, что под уничтожающими взглядами общепитовцев я сам превращусь в таракана, и мы вместе побежим по ядовито-зеленого цвета стене.
Тарелка флотского борща, в которой плавали не остатки кораблекрушения, а остатки продуктов, замаячила передо мной. Я что-то проблеял, и павианша, уловив в этих звуках вопрос «Почему в тарелке так мало „всего того, что вы желаете себе?“», незамедлительно сунула мне другую тарелку, дно которой вымазали чем-то заранее.
– Зачем вы показываете мне эту грязную тарелку? – возмутился я по-настоящему вполголоса.
– Это контрольное блюдо, – поставила точку в дискуссии павианша.
Голодный обморок спас меня от неминуемой расправы, и во весь свой богатырский полутораметровый рост я растянулся на грязном полу в луже компота, над которой почему-то не летали даже мухи. В последних проблесках угасающего сознания мелькнула догадка, что сахар из пролитого компота украден еще до того, как выросла свекла, из которой этот сахар был сделан.
Очнулся я в больнице неподалеку. Туда меня дотащили пообедавшие, а заодно и поужинавшие посетители столовой. Пока записывали в амбарную книгу больных, сердобольная нянечка, решив облегчить мои страдания, присела рядом. Поправляя на мне простыню с дырой посередине, больше похожую на пододеяльник, сказала:
– Это у тебя с голодухи, на нервах. Такие уже были и еще будут. Мы тебя диетой в два счета поднимем. Правда, наши повара уехали в Сибирь отдыхать. Путевки-то бесплатные, вот и поехали. Ну, так нам покуда из соседней столовой обеды таскают.
Картина столовских мучений встала перед глазами, и я снова потерял сознание.
Отдых, о котором мечталось целый год, начинался.
Почему?
Юмореска (монолог в очереди)
– Вась, и ты здесь? Ну, с приветом. Не-ет, Петрович, который наш мастер, раньше возьмет. А я, слышь, в больницу ходил, Юрца проведать.
…Нет, не в «аэропорте» (психоневрологический диспансер (местный жаргон), там он в прошлом годе лежал. Щас руку сломал. Он с рукой лежит, а поломал в очереди.
…А «вахтером»
