понимают чувства, а от тебя идет такая волна неприязни! Если ты этого не понимаешь как женщина и мать, то пойми хотя бы, как врач. Нельзя маленькому ребенку калечить психику.
– Ты не заставишь меня любить, если я не хочу, – упрямо твердила Мария, не желая понимать правоту дочери. Она чувствовала, что сила ее влияния на Нину закончилась, но смириться с этим никак не хотела и продолжала упорно отстаивать свою позицию. Как врач она привыкла ставить безоговорочные диагнозы больным и по-прежнему не могла отступить и признать правоту младшего поколения.
Слово за слово, и терпение дочери закончилось. Видя, что мать не переубедить, она не захотела больше дискутировать с ней, тем более что однажды не какая-то чужая женщина, а родная мать, не сдержавшись, обронила и бранное слово, ткнув пальцем в сидящую на коленях у Нины крошку:
– Лучше бы она совсем не появлялась на свет! Только мешает нам нормально жить! Кто тебя просил ее рожать – все равно из нее толком ничего не вырастет, будет такая же бестолковая, как ее отец!
Лицо Нины залила краска негодования. Встав с дивана и прижав маленькую Лену к себе, она, с трудом сдерживаясь, произнесла:
– Собирайся и уходи. То, что ты тут напророчила – непростительно. Я больше не хочу тебя видеть.
– Как ты можешь так поступить с матерью?! – взвилась еще больше Мария, не веря, что дочь может запросто выставить ее за дверь. – Неприятно, когда говорят правду, но так оно и будет – ты со своей Леной еще наплачешься. Она и себя, и тебя сделает несчастными – ты пожалеешь, что родила ее!
– Как ты можешь говорить такое о маленьком ребенке!? Пожалуйста, уходи и не приходи больше, – сдерживая слезы, проговорила Нина, слегка подталкивая Олю к выходу из комнаты, чтобы дочь не слышала слов, совсем не предназначенных для детских ушей. Нина не могла поверить в то, что ненависть матери к Олегу перекинулась на совершенно невинного ребенка.
После ссоры с дочерью Мария не появлялась у нее почти три года – Нина не могла простить матери злых слов, брошенных в адрес Лены. Отношения их немного улучшились только с болезнью отца. После того как отец умер, а мать парализовало, у Нины не оставалось другого выхода, как взять ее к себе. В свою квартиру Мария вернуться не могла – там жил сын Костик с семьей. Все прекрасно понимали, что тяжелобольной женщине спокойней будет рядом с дочерью, а не с невесткой, которую та так и не смогла ни принять, ни полюбить.
В дом престарелых при живых детях стариков в то время не отдавали. Других возможностей поместить отдельно больного человека не было – квартирный вопрос в Советском Союзе оставался всегда очень сложным: частных квартир не предполагалось в стране вообще, кооперативных было не много и их строили только весьма обеспеченные граждане, а прождать жилья от государства можно было всю жизнь.
Давний скандал с дочерью незаметно стерся из памяти Марии, как не заслуживающий внимания. А может быть, она просто не хотела его помнить – как знать. Теперь ей казалось, что она всегда
