за напасть?
Мне надоело молчать и таращиться на Роберта. Надоело, что он меня, без всякого стеснения, разглядывает. И коротко поинтересовалась:
– Что нужно?
После моего вопроса, на его лице расползлась, по истине, восторженная улыбка. Роберт смотрел на меня едва ли не с умилением. Головой качнул.
– Ничего. Просто захотел посмотреть.
– На что?
– Удостовериться. Что люди не врут.
– Какие люди?
Лысый рассмеялся.
– Серафима Михайловна, а вы умеете задавать правильные вопросы.
На одну секунду, но я здорово перепугалась. И запаниковала. И от этого сделала глупость, решила притвориться непонимающей.
– Я не уверена, что понимаю вас, – проговорила я. – Такое ощущение, что вы меня с кем-то путаете.
– Да если бы, – неожиданно вздохнул он. Поболтал в своём бокале остатки коньяка, разглядывал янтарную жидкость. Затем признался: – Знаете, я ведь тоже не слишком рад тому, что вы каким-то чудесным образом проживаете в моём городе.
– В вашем городе? – переспросила я.
– Ну, как бы да. Зона, так скажем, моей ответственности. Как я понимаю, проживаете вы здесь не один год, то есть, я не досмотрел.
Я аккуратно сглотнула. Не хотелось показывать ему, насколько я занервничала.
– А что вы должны были увидеть? Я гражданка этой страны, проживать могу, где угодно.
– Это, конечно, так. Но вы ведь не просто гражданка. Вы гражданка, находящаяся в розыске.
– Неправда. Меня никто не ищет.
Он снова открыто взглянул на меня и рассмеялся.
– А вот в этом вы правы. Если честно, никогда не встречал таких ловких особ, как вы. Вас ведь, действительно, много лет никто не искал. Это поразительно.
– В этом нет ничего поразительного, – холодно проговорила я. – Я живу обычной, среднестатистической жизнью. Работаю, ипотеку плачу, – немного приврала я. – Ничего поразительного в моей жизни нет. Так и передайте им.
Лысый потешно вытаращил на меня маленькие, узкие глазки.
– Кому?
– Тем, кто заинтересовался вдруг моей судьбой. Я ничего не знаю о тех событиях. И знать не хочу. Лёша мёртв уже больше десяти лет, и с его смертью для меня всё закончилось. И попрошу оставить меня в покое. – Я вцепилась в свою сумку, что лежала на соседнем со мной стуле, из-за стола поднялась. Не хотела, но всё же взглянула на Лысого, что остался сидеть в расслабленной позе, поглядывая на меня снизу-вверх. И он не просто поглядывал, он, не скрываясь, меня разглядывал. Затем с каким-то особым смаком проговорил:
– Красивая. Когда про тебя вспоминают, только и говорят: до одури красивая девка. Это стало почти легендой. Приятно быть совершенством в глазах кучи мужиков, Серафима Михайловна?
Я чуть наклонилась
