лозунгов: «Да здравствует армия!» и «Да здравствует свободная Россия!». «Русское войско, – писал Струве, – всегда героически исполняло свой долг. Тягости, которые понесет русский народ, человеческие жертвы, которых будет стоить война, будут острой болью отзываться в сердцах всех русских людей. Но сочувствие героям-страдальцам пусть пробудит в русских людях негодование против тех, кто своим легкомыслием погнал русский народ далеко от родины занимать ненужные ему земли и отдавать его в жертву кровавой войне. И пусть они твердо помнят, что не на маньчжурских полях, не в горах Кореи, не на водах Китая судьбы, честь и величие России. Пусть слезы матерей и жен, пусть национальная обида и горечь, пройдя через горнило испытуемой мысли, породят чувство гражданской решительности и сознание политической ответственности за судьбы страны. И это будет. Грозное испытание встряхнет равнодушных и сонных, смутит самоуверенных, устыдит торжествующих. Оно будет тем молотом, который выкует русского гражданина»99. Проводя аналогию с Крымской войной, Струве подчеркивал, что как «севастопольское зарево» стало зарей общественного возрождения России, так и война на Дальнем Востоке должна стать мощным стимулом ее современного общественного развития.
Струвистская идея соединить в неразрывное целое «патриотизм» и «гражданственность» подверглась критике со стороны П. Н. Милюкова. Соглашаясь со Струве, что «на русской оппозиции лежит нравственный долг – рассеять тот омерзительный туман, который в настоящее время густой и смрадной пеленой расползается над русским болотом, одуряя, по-видимому, довольно крепкие головы», Милюков писал: «Вы, очевидно, надеетесь выделить “гражданское чувство” из “безобразной смеси” и на этом основано ваше искание “общей почвы”». Мой оптимизм, подчеркивал Милюков, так далеко не идет, «я не рассчитываю на возможность повлиять на проявления русского шовинизма», не делая ему уступок, которые «противоречат моему мировоззрению». Поэтому «я и предлагал – не взять их в руки, что невозможно, а, по крайней мере, хоть локализовать эти проявления возможно резким отказом от всякой солидарности с ними»100. По мнению Милюкова, единственно приемлемым в данный момент лозунгом для либеральной оппозиции является лозунг «Долой самодержавие!», вокруг которого и должны быть объединены все общественно-политические силы, входящие в единый фронт освободительного движения в России.
Под влиянием критики Милюкова Струве вынужден был признать, что «единственно разумной, единственно нравственной, единственно патриотической мыслью» является требование «необходимости немедленного прекращения войны»101. Не случайно в № 57 «Освобождения» была опубликована прокламация «Народ и война», авторами которой были И. И. Петрункевич и кн. Петр Долгоруков. В прокламации говорилось: «Для русского народа теперь настало время потребовать от царя себе конституции и освободиться от притеснений. Довольно уже безропотно пролито на русской земле
Освобождение. 1904. № 18(42). С. 319.
Освобождение. 1904. № 21(45). С. 378.
Освобождение. 1904. № 52. С. 39.
