города.
Отец говорил с сыновьями ласковым, ровным голосом. Прежде он часто бывал сух, замкнут, неприступен, теперь же – они это чувствовали – папа будто гладил их по голове своими словами.
– Майкл, выбирай город.
– Что, папа?
– Выбирай город, сынок. Любой город, какой тут нам подвернется.
– Ладно, – сказал Майкл. – А как выбирать?
– Какой тебе больше нравится. И ты, Роберт, и Тим тоже. Выбирайте себе город по вкусу.
– Я хочу такой город, чтобы в нем были марсиане, – сказал Майкл.
– Будут марсиане, – ответил отец. – Обещаю. – Его губы обращались к сыновьям, но глаза смотрели на маму.
За двадцать минут они миновали шесть городов. Отец больше не поминал про взрывы; теперь для него как будто важнее всего на свете было веселить сыновей, чтобы им стало радостно.
Майклу понравился первый же город, но его отвергли, решив, что поспешные решения – не самые лучшие. Второй город никому не приглянулся. Его построили земляне, и деревянные стены домов уже превратились в труху. Третий город пришелся по душе Тимоти тем, что он был большой. Четвертый и пятый всем показались слишком маленькими, зато шестой у всех, даже у мамы, вызвал восторженные крики: «Ух ты!», «Блеск!», «Вот это да!».
Тут сохранилось в целости около полусотни огромных зданий, улицы были хоть и пыльные, но мощеные. Два-три старинных центробежных фонтана еще пульсировали влагой на площадях, и прерывистые струи, освещенные лучами заходящего солнца, были единственным проявлением жизни во всем городе.
– Здесь, – дружно сказали все.
Отец подвел лодку к пристани и выскочил на берег.
– Что ж, приехали. Все это – наше. Теперь будем жить здесь!
– Будем жить? – Майкл опешил. Он поднялся на ноги, глядя на город, потом повернулся лицом в ту сторону, где они оставили ракету. – А как же ракета? Как Миннесота?
– Вот, – сказал папа. Он прижал маленький радиоприемник к русой головенке Майкла. – Слушай.
Майкл прислушался.
– Ничего, – сказал он.
– Верно. Ничего. Ничего не осталось. Никакого Миннеаполиса, никаких ракет, никакой Земли.
Майкл поразмыслил немного над этим страшным откровением и тихонько захныкал.
– Погоди, Майкл, – поспешно сказал папа. – Я дам тебе взамен гораздо больше!
– Что? – Любопытство задержало слезы, но Майкл был готов сейчас же дать им волю, если дальнейшие откровения отца окажутся такими же печальными, как первое.
– Я дарю тебе этот город, Майкл. Он твой.
– Мой?
– Твой, Роберта и Тимоти, ваш собственный город, на троих.
Тимоти выпрыгнул из лодки.
– Глядите, ребята, все наше! Все-все!
Он играл наравне с отцом, играл великолепно, всю душу вкладывал. После, когда все уляжется и устроится, он, возможно, уйдет куда-нибудь минут на десять и поплачет наедине. Но сейчас идет игра
