каким поистине громадным является потенциал мемуарной и художественной литературы, тогдашней прессы. Одним из лучших подтверждений тут является упомянутая солидная монография А.С. Пученкова «Украина и Крым в 1918 – начале 1919 года. Очерки политической истории». Воображение читателя буквально эпатирует лавина введенных в научный оборот данных, фактов, цитат, свидетельствующих о скрупулезнейшей работе автора, весьма похвальных стремлениях сущностно дополнить, обогатить знание по затрагиваемым вопросам едва ли не по каждому сюжету, аспекту, моменту. Несомненно, это сделало книгу очень привлекательной, заслуживающей всяческой похвалы.
В то же время нельзя сказать, что А.С. Пученкову удалось серьезно скорректировать закрепившиеся в научной историографии концепции, общие представления, коренным образом пересмотреть уже достигнутые обобщения и выводы. Этим не умаляется предпринятая капитальная, детальнейшая работа. Наоборот, автор привел просто колоссальнейшее количество аргументов, определенно подтверждающих (несколько, естественно, развивающих) выверенные научные подходы и оценки существующих историографических достижений. Иначе, впрочем, и быть не может, когда одни авторы используют, скажем, изданные и научно обработанные, с добротным научным сопровождением протоколы и стенограммы переговоров между РСФСР и Украинской Державой, а другие заимствуют эти же документы из периодической печати 1918 г.
Безусловно, постоянно умножающаяся фактологическая, документальная информация, эффективно дополняемая подробнейшими справочными материалами в области исторической персоналистики (особенно следует отметить довольно богатые традиции крымских ученых, творивших начиная с 1920-х гг. и далее – через Н.П. Надинского, В.Е. Возгрина до В.М. Брошевана, А.Г. и В.Г. Зарубиных, многих других), также привлекает внимание, превращает в чем-то известные образы множества политических, государственных общественных деятелей в более рельефные, многокрасочные, убедительные. Однако и здесь сколько-нибудь радикальных изменений или хотя бы кардинальных подвижек тоже не происходит.
Конечно же, при этом нельзя не упомянуть осуществленной на рубеже 1980-х – 1990-х гг. трансформации в оценках определенных процессов, феноменов, их репрезентантов. Но это несколько иной срез проблемы, который после почти тридцатилетней исследовательской практики стал той доминирующей реалией, в которую вписываются и отмеченные выше соображения, не требующие дополнительных разъяснений.
Наиболее зримым, весомым, даже не требующим сегодня доказательств является прочно вошедший в научный обиход феномен Украинской национально-демократической революции, сопряженные с этим представления о революционном процессе 1917–1921 гг. в целом.
При этом следует избегать сознательной «перелицовки» картины развития событий, которая подчас наблюдается при стремлениях сместить ударения по линии обеления, исторического оправдания одних лагерей – и социальных,
