Вы сами сумеете продолжить перечень… Возможно, ваш ходунок захочет стать для вас понарошку собакой или львом, но главная роль в таких играх – не ваша. А чаепитие или пикник понарошку? Проглотить все, что протягивает вам детская ручонка, – согласитесь, не предполагает особой инициативы с вашей стороны.
К трем годам творческая фантазия позволит ребенку получить удовольствие от игры с чем угодно. Пусть игрушки у ребенка будут простые и «базовые» – кубики, мячики, куклы, одеяльца, машины и грузовички (только не с батарейками!). Четырехлетний малыш, оставшись один в комнате без игрушек, придумает, как превратить туфли и носки в машины и пассажиров; для девочки туфли и носки станут колыбелькой и куклой-младенцем.
К шести годам ваш ребенок, по выражению одного психолога, с которым мы беседовали, достигнет этапа «планируемого отстранения». Позавтракал – убежал гулять, вернулся на ланч – вновь убежал. Вы скажете ему: «Ты такой свежий на вид, яблочко ты мое румяное». Оставите записку, напоминая отсутствующему ребенку о том, что́ ему надо сделать. И, наконец, за обедом немного поговорите с ним. После обеда, возможно, споете вместе или еще как-то восстановите связь с этой самостоятельной личностью, которая прежде была неотделима от вас.
Ваше дело – отвечать за детей. Когда каждый наш ребенок вступал в «ходунковый» возраст, нам приходилось пересматривать свои роли властных фигур – мы размышляли о том, что́ означает наша власть над ребенком и как поддерживать свой авторитет. Мы хотели отвечать за наших детей, с тем чтобы они, делая первые шаги, чувствовали себя в безопасности, под защитой людей, стоящих с ними рядом и ограждающих их от опасностей большого мира. Чтобы дети всегда знали, где, у кого искать помощи. Мы не хотели контролировать детей, дергать их, будто кукол, за ниточки ради упоения собственной властью. И вопреки многим теоретикам мы не считали, что наши дети-ходунки стремятся подчинить нас себе. А вот себя контролировать они хотели научиться. Мы помогали им в этом двумя способами: во-первых, показывали голосом и действиями, что мы взрослые, во-вторых, всегда были рядом, олицетворяли неизменно раскрытые для них двери родного, гарантирующего безопасность дома, который дети могли покидать, в который могли возвращаться по своему желанию, – отправляясь исследовать мир и вновь прибегая к нам за утешением и поддержкой в случае надобности. Таким образом, мы смогли помочь им выработать свой внутренний контроль.
Мы позволяли нашим ходункам совершать промахи. И дети учились на своих ошибках, но – при поддержке родителей. Как-то Стивен пожелал сам пить сок из чашки – без помощи Марты. Она позволила, и малыш залил себя соком. От холодных ручейков сока, бежавших по его телу, ребенка взяла оторопь. И следующий глоток он уже делал осторожнее: он прислушался к совету Марты наклонять чашку «помедленнее». Благодаря взаимному доверию и чуткости, которыми прониклись наши отношения с детьми на первом же году их жизни, нашим ходункам было проще видеть в нас
