были способны продолжать создавать, совершенствовать и поддерживать их технологии, всё сокращался, а задачи перед ними стояли всё более сложные: как сделать всё более сложные устройства устойчивее ко всё более нелепым действиям населения, умственные способности которого всё дальше деградировали.
– Мне даже страшно представить, что за этим последовало, – покачала головой Рита. – Надеюсь, с вами всё в порядке?
– Было у нас несколько моментов, когда казалось, что следовало убираться с этой планеты, забыв про дом и пожитки, хоть наши поделки и было жалко оставлять, – с досадой ответил царь Кевродан, обводя рукой демонстрационные стеллажи на стене, где стояли прекрасные статуэтки, лежали великолепные ювелирные украшения, музыкальные инструменты и другие произведения искусства. – Но как-то пронесло. Браслеты выручили.
– Ой, не нравится мне, куда вы клоните! – вздохнул Джеральд. – Но, пожалуйста, продолжайте!
– Мы поначалу даже пытались как-то предупредить их, обсудить с ними возможности развернуть вспять их досадное положение дел, но нас никто не хотел слушать, – продолжила царица. – Родан выступал на заседаниях их правительства, объяснял, что если они не прекратят спорить о несущественном и разбазаривать прибавочный продукт их экономики на высосанные из пальца проекты, которые не могли принести никаких положительных результатов, то всё придёт в упадок, и будет уже невозможно ничего поделать. Нас выслушивали, вносили всё сказанное в протокол, но ничего не менялось. Потом мы убедились, что зря сотрясаем воздух, и перестали там появляться. Мы лишь облетали планету, следили за состоянием их промышленности, и сами вносили изменения, если это было необходимо. Но, разумеется, мы не собирались делать им миллиарды операций по улучшению интеллекта. Существует же предел!
– И вы не встретили среди полутора миллиардов людей ни одного достойного уважения? – спросила Рита. – Джеральду среди ящеров, кажется, повезло гораздо больше, хотя поначалу он тоже был в отчаянии. Правда, Джеральд?
– Чистая правда! – ответил тот. – Я до сих пор чту память моих друзей-ящеров.
– Увы, я убедился, что все они были заражены одной и той же гнилью, замешанной на четырёх вечных пороках: трусость, жадность, зависть и лень, – с грустью покачал головой царь Кевродан. – Бывало, мне казалось, что вот, я нашёл достойного уважения собеседника, но потом гниль всё равно выступала на поверхность, пусть хоть в чём-то.
– Что, дальше стало ещё хуже? – спросила Рита. – У меня какое-то плохое предчувствие.
Царь и царица замолчали, переглядываясь и виновато посматривая на Джеральда. Он заметил это и разрядил обстановку: «Ваши величества могут говорить, не опасаясь ни обидеть, ни задеть меня. Я давно уже не принадлежу к этой цивилизации».
– Ну ладно, – ответил царь Кевродан. – А ещё к нам подсылали убийц.
Рита ахнула,
