насчет Перыни. Но не думай, что все пропало. Боги могут и не дать соизволения на жертву. А если дадут – я тебя выкуплю. Мы подберем рабыню или даже свободную девушку. За пять мер жита или две-три коровы многие отцы дадут дочь, чтобы тебя заменить. Они получат спасение от голодной смерти, а дева – почетную участь.
– Ну а если что, можно увезти девушку в Ладогу, – подхватил Бергтор. – Это далеко, воевода Ингорь ее не выдаст.
– У него дружина хороша, – вздохнул Шигберн. – И стены там крепкие, каменные.
«А еще там Бер», – откликнулось что-то в душе Мальфрид на эти слова.
Но нет. Мысль о Бере она отогнала. От беды, которая ей грозила, он не в силах ее спасти. Ища у него спасения, она только погубит его заодно с собой.
– Я думаю, – начала Сванхейд, – мне самой стоит поговорить с кем-то из жрецов. До того, как они обратятся к богам и получат ответ. Постараюсь убедить их, что… Ведь не только Сигват жаждет взять в семью деву нашего рода. Если иного выхода не будет, мы заставим соперничать с Ящером кого-то из… более живых женихов.
– Ты думаешь, кто-то из старейшин посмеет отбивать ее у Ящера в ее год? – усомнился Торкиль.
– Никогда о таком не слышал, – покачал головой Шигберн.
– Я тоже. – Сванхейд вздохнула и не без труда поднялась со своего резного кресла: новые заботы тяжко легли на старые плечи. – Но пока я не вижу другого пути, попробуем этот. Не печалься, моя дорогая.
Она обернулась к Мальфрид и знаком подозвала ее к себе. Мальфрид подошла, и старуха обняла ее, притянула ее голову к себе на плечо. Мальфрид для этого пришлось согнуться – она с удивлением обнаружила, что переросла прабабку. А казалось, Сванхейд выше на голов у – так величественно она держалась.
От платья Сванхейд веяло греческими благовониями – теми, что умиротворяют и одновременно воодушевляют, наполняют приятным чувством превосходства, создают ощущение роскоши и приволья, будто сидишь на вершине горы, откуда весь белый свет тебе открыт. Мальфрид знала эти запахи по Киеву – княгине Эльге всякий год привозили из Царьграда благовония, и все ее лари благоухали этим. А уж она порой отсылала их в дар свекрови. Сейчас они и будоражили в Мальфрид давние воспоминания, и внушали веру в себя. Наш род – могуч, знают его и в Свеаланде, и в Корсуни, и в Таматархе, и в Царьграде, и даже на неведомом острове Крит. Мы не дадим погубить себя каким-то серым тучам над Волховом.
Девушка чувствовала, как слабы обнимающие ее руки. Но понимала и другое – какая сила духа стоит за этой слабостью старого тела. И отгоняла слезы, от страха просившиеся на глаза. Она тоже не с дерева слетела. Она – родная кровь Сванхейд, веточка от того же несокрушимого ясеня. Она никому не покажет слабости духа и стойко встретит судьбу, какой бы та ни была. Даже если ее бросят в воду со связанными руками.
Следующий день новостей не принес. Сванхейд позвала к себе Бергтора: кузнец раскидывал руны, и вдвоем они пытались истолковать советы богов.
