подняла глаза и заметила, что глаза Милея тоже увлажнились. Разве среди его собственных предков не было этих вечных противников, русских и половцев, испокон веков враждующих в степи?
Внезапно он потянулся, извлек из-за спины кожаную суму с каким-то небольшим свертком и поставил перед ней.
Это была штука тончайшего восточного шелка.
– Вот тебе подарок, – промолвил дородный боярин и, увидев на ее лице безграничное удивление, откинулся на спинку кресла и захохотал.
– Милей щедр к тем, кто ему угодил! – воскликнул он. – Пой другую, – велел он сказителю.
Это была былина о богатом новгородском госте Садко. Искусный гусляр и певец, Садко сумел угодить самому морскому царю, да еще и обманул его, выбравшись на волю из подводного дворца, – и стал несметно богат. Что ж, и впрямь жил когда-то в Новгороде такой удачливый купец.
Напев у былины был бодрый, плясовой – и завлекательный.
Янка легла у ног Милея и медленно провела пальцами по мягкой, блестящей поверхности шелка; когда певец затянул о том, как Садко играл на гуслях, а морской царь тем временем плясал, колыша океан и поднимая волны, она томно потянулась, прижав шелк к груди и подняв глаза на боярина. Он расстегнул верхние застежки кафтана. Она пристально смотрела на светлые кудрявящиеся волосы у него на груди и на висящий на шее маленький металлический диск с изображением трезубца – тамги его древнего рода. Она глядела на него, улыбаясь, пока и он наконец не рассмеялся тихонько и не махнул сказителю, веля уходить.
Этой ночью она страстно отдавалась боярину Милею. Все было хорошо. А потом ей показалось, что в ней самой открылись какие-то непонятные, неведомые прежде глубины и что она тоже побывала на дне северного моря в подводных чертогах морского царя – вместе с Садко.
Впрочем, хотя Янка с каждым днем узнавала все больше об окружающем мире, только две недели спустя она сделала самое поразительное открытие, потрясшее ее до глубины души.
Ежели и было в Великом Новгороде диво дивное и чудо чудное – то, конечно, знаменитый новгородский князь Александр. Он был человеком необыкновенным. В те самые дни, когда Русь склонилась перед монголами на востоке, этот молодой князь, потомок Мономаха, одержал ошеломляющие победы над западными врагами Руси, сразив тевтонских рыцарей на льду Чудского озера и остановив натиск могучих шведов в битве на реке Неве, по которой и получил свое прозвище – Александр Невский. Даже в далеком Русском Янка слышала об этом герое; однако здесь, стоило ей упомянуть его имя, люди только пожимали плечами. Она не могла этого понять.
С тех пор как уехала с юга, она ни разу не слышала, чтобы кто-то обсуждал политические события, а когда пробовала раз или два заводить с Милеем разговоры о том, что творится в мире, тот только посмеивался.
Но все изменилось в тот вечер, когда боярин задал пир.
Пригласил он к себе людей, с которыми вел дела, а ей позволил остаться и прислуживать гостям. К Милею явились человек десять – по большей части люди высокие, дородные, бородатые,
