следующий день отец отвел его в сторону и заверил:
– О странствии не тревожься, Иван. Я позабочусь о том, чтобы ты ни в чем не терпел нужды. Да и пожертвование монастырю передам.
Даже Святополк, без сомнения радуясь тому, что Иванушка уедет навсегда, подошел к нему и сказал, как будто даже по-дружески:
– Что ж, брат, возможно, ты в конце концов избрал подходящее поприще. Когда-нибудь мы будем тобою гордиться.
Они гордились им. А через два дня был назначен его отъезд. Почему же тогда, всходя на холм за мощами двух святых, он выглядел столь же несчастным и жалким, как и всегда?
Лишь раз, проходя мимо куста калины, он, кажется, мимолетно улыбнулся.
Свершится ли здесь чудо?
Иванушке никогда не доводилось быть свидетелем чуда. Если Господь сотворит чудо, то, может быть, и душа Иванушки спасется.
«Я похороню себя в монастыре, – угрюмо думал он. – Пройдет несколько лет, и меня, может быть, заставят жить в подземной пещере. Само собой, я умру молодым – все монахи умирают рано».
А стоит ли его избранное поприще всех этих мук? Если бы только Господь заговорил с ним, вселил бы в него уверенность, просветил его дух. Если бы только ниспослал ему какой-то знак.
Процессия остановилась. Гроб с мощами Бориса как раз вносили в маленькую деревянную церковь. Когда его с молитвой установят в храме, то внутрь перенесут и второй гроб, с останками Глеба. Моросил дождик. До собравшихся долетало из церкви приглушенное напевное чтение молитв.
И тут что-то произошло.
Даже в задних рядах собравшимся у стен церкви показалось, будто они услышали вздох, раздавшийся внутри. Пение, до сих пор доносившееся из храма, внезапно прервалось, а затем возобновилось с новой силой. По толпе прокатился приглушенный ропот. А Иванушка, подняв голову, к своему удивлению, понял, что мелкий дождь прекратился, а сквозь тучи прорвалось солнце.
Что случилось? Прошло несколько мгновений, показавшихся собравшимся вечностью. Толпа замерла в напряженном ожидании.
А потом на пороге храма показалась высокая фигура митрополита. Он посмотрел на ясное небо и опустился на колени. Со своего места Иванушка мог различить, что грек плачет.
– Нам ниспослано чудо, – гулко, подобно церковному колоколу, прозвучал голос митрополита. – Возблагодарим Господа!
А когда толпа загудела и закрестилась, те, кто стоял ближе к нему, услышали, как он произнес:
– Да простит Господь мое неверие.
Ведь когда открыли гроб, оттуда разлилось дивное благоухание, которое Господь дарует только своим святым.
Спустя несколько мгновений в храм внесли мощи Глеба. Они были заключены в каменный саркофаг, а поскольку саркофаг этот был слишком тяжел, чтобы доставить его в церковь на руках, собравшиеся, следуя древнему обычаю земли Русской, повлекли его на санях-волокуше.
И снова, на глазах у Иванушки, Господь ниспослал знак: когда люди,
