своим долгом едва ли не каждый день заходить в «Охотников и свинью» и проверять, как идет подготовка к приему столь долгожданных гостей.
– Она не устает напоминать, какую любезность оказала мне, порекомендовав нашу гостиницу этим дамам, – сетовала миссис Лофтли, не выпуская из рук носовой платок. – Похоже, нам придется устроить за свой счет обед для всего общества, которое явится в Кромберри. Хорошо еще, заседания будут проводиться в приходском доме!
– Не забывай о чае, кексах и сконах, которые от нас ждут, – вторил ей мистер Лофтли.
– Но, дядюшка, еще два месяца назад вы опасались, что гости из приличного общества больше никогда не появятся на вашем пороге! – возражала Кэтрин, которая уже научилась подсчитывать прибыли и убытки и понимала, что выгоды от четырехдневного визита дам из Бата превысят расходы на кексы и обед для двадцати персон.
– Ты права, моя дорогая, грешно мне предаваться жалобам и унынию после того, как нам пришлось пережить все эти ужасы, смерть бедной миссис Синглтон и трагедию семейства Тармонтов, развязка которой так некстати случилась в нашем холле![2] И все же сейчас неудачное время для таких гостей. Этим изнеженным леди постоянно будут нужны теплые грелки и горячее какао, они будут жаловаться на сквозняки и недостаточно нагретую воду. Наши горничные лишатся сил, прислуживая им! А если они еще слягут с простудой…
– У троих из них будут собственные горничные, дорогой, – вздохнула миссис Лофтли, больше раздосадованная пронырливостью мисс Фридделл, вечно сующей нос в чужие дела, нежели необходимостью хорошенько протопить комнаты, приготовленные для дам-благотворительниц. – К тому же ветер скоро поменяется, дожди станут более редкими, и все сразу почувствуют себя лучше. Мы уже пережили самые тяжкие октябрьские дни, и тебе это прекрасно известно! Даже наша Кэти, непривыкшая к необыкновенно сырой осени, уже почти не кашляет и скоро сможет рисовать!
– Надеюсь на это, – сказала Кэтрин. – Я бы хотела изобразить мост через Кром и листья, кружащиеся на поверхности воды, пока от них еще хоть что-то осталось!
Она не сказала своим родственникам, как предвкушает создать целую серию карикатур на дам-попечительниц и показать их своей дорогой старшей подруге, миссис Дримлейн.
Старая дама уже много лет постоянно проживала в «Охотниках и свинье» после того, как в семье ее сына произошло несчастье, надолго рассорившее ее с сыном Ричардом. Лишь несколько месяцев назад ошеломляющая правда о событиях пятнадцатилетней давности раскрылась[3], и мир был восстановлен, но пожилая леди не захотела менять ставший привычным образ жизни. В поместье сына она стала бы скучать по бесконечной смене лиц, маленьким происшествиям и городским сплетням, которыми была наполнена ее жизнь в «Охотниках и свинье».
Кэтрин подружилась с миссис Дримлейн сразу после того, как приехала из своего родного Стоунфолла на попечение
См. роман «Лавандовая спальня».
См. роман «Зал фей».
