что если у меня нет моего строителя, то и проект мне не нужен. При этом я не говорю на их языке, я не араб, не бедуин, а это усложняет вообще всё. Мне нужно, чтобы они меня понимали и я понимал, что они меня точно понимают, а эти ребята вообще редко парятся по этому поводу.
К сожалению, русские бригады, с которыми, казалось бы, проще всего было найти общий язык, оказались менее сговорчивыми. Я беру проект, прихожу к ним, спрашиваю, сколько они будут это строить, основываясь на своём опыте. Они, говорят, например, 7 месяцев, 11 месяцев. Сказать – это вообще ничего не значит, сказать вообще можно всё что угодно, и русские меньше всего отвечают за свои слова, потому что это – в крови, это вообще манера вести диалог с клиентом, водить его за нос. Я им говорю, что меня это не устраивает и я знаю, что работу можно сделать на 4 месяца. Хотите, я могу сам вас сопровождать это время бесплатно? Русские говорят, зачем им это надо, у них и так работа есть, и на этом диалог прекращается. То есть объяснить им, что они смогут заработать за 4 месяца столько, сколько они привыкли зарабатывать за 7–11 месяцев, элементарно не получается. Хотя, казалось бы, они должны были бы искать со мной как с клиентом общий язык, ведь я плачу, я заказчик. Я знаю, что когда я был на их месте и сам ходил к заказчику и говорил ему: «Давайте мы сделаем это быстрее, это будет и вам, и нам выгоднее», – мне попадались такие же безумные заказчики, которые не в состоянии были понять, о чём идёт речь. Они готовы были каждый месяц выбрасывать на ветер по полмиллиона руб лей за отсрочку ввода объекта в эксплуатацию, готовы были платить штрафы в несколько миллионов долларов своим контрагентам, лишь бы не платить тем, кто будет их из этой ямы вытаскивать, потому что процент от этих миллионов в качестве бонуса за ускорение – это, типа, много (а сами миллионы – нормально).
С русскими как раз понятно: они здесь не чувствуют себя хозяевами, это не их родина, поэтому они и не хотят стараться. У коренных жителей – тех, кто здесь родился и кто строит, – другое отношение к земле, к труду. Для них есть что-то священное в том, чтобы не сделать свою работу плохо. Им, по крайней мере, будет стыдно перед теми, кто так же, как и они, вырос с ними вместе и будет жить здесь. У иностранцев этого нет и не может быть. Они чувствуют и ведут себя, как гастарбайтеры, и этого у них не отнять. Они мыслями – там, в Украине, в Китае.
Короче, действительно, несмотря на наличие языкового и культурного барьера, убедить тех, кто здесь родился, оказалось легче, хотя и здесь много спеси, апломба, характера. И потом, ведь вопрос стоял именно так: вы будете строить под моим руководством. Вы открываете все свои бюджеты, все свои графики и мы вместе с вами будем всё это изучать, чтобы найти взаимовыгодные решения. Никакое ваше коммерческое предложение меня не интересует. Либо мы работаем так, либо никак, но вам так выгоднее. Понятное дело, что легче всего договориться с мелкими, чем с крупными, легче договориться с тем, у кого есть дырка в заказах, чем с теми, кто по уши загружен. Но так, в конце концов,
